Киви

Но братья, которым Мауи порядочно надоел, молча отвернулись от него. Тогда Мауи ударил себя кулаком по носу и вымазал крючок брызнувшей из ноздрей кровью. Потом он небрежно закинул свою снасть в воду. При этом он произнес каракиа — заклинание:

Дуй, вакаруа, ветер с северо-востока,
дуй, мауаке, ветер с юго-востока;
пусть крючок мой будет верен,
пусть крючок не оборвется,
пусть зацепит то, что нужно,
пусть зацепит рыбу-землю,
землю, скрытую в глубинах,
пусть зацепит рыбу-землю,
за которой я приплыл.

Братья в изумлении смотрели на Мауи.

Но вот бечева натянулась, и Мауи весь напрягся, почувствовав, что на крючке большая рыба. Каноэ накренилось и зачерпнуло бортом воду.

— Что ты делаешь, Мауи? Ты нас потопишь! — крикнули братья в ужасе.

Но Мауи ответил им словами, которым суждено было стать пословицей: «То, что попало Мауи в руки, из них не уйдет!»

И несмотря на то, что волны захлестывали каноэ и что братья едва успевали вычерпывать из него воду, Мауи не выпускал бечевы из рук.

Он знал, что рыба, которая схватила его крючок, была не просто рыба, а рыба-земля, земля, принадлежащая Тонпануи, внуку Тангароа, Повелителя Океана. Вот почему он изо всех сил тянул бечеву, помогая себе еще одним заклинанием:

О Тонгануи,
что ты упорствуешь там, внизу?
Мой крючок — волшебный крючок,
твоя рыба поймана,
она ослабевает,
я тяну ее вверх…
Пусть она всплывет,
пусть волна схлынем с ее спины.
Сделай это, внук Тангароа!

Но рыба-земля не хотела сдаваться. На мгновение она поднялась на поверхность, но потом снова нырнула до самого дна.

Казалось, океан обезумел. Волны вздымались и пенились. Фонтаны брызг взлетали до самого неба.

Братья Мауи сгрудились на дне каноэ и дрожали от страха. Но Мауи не выпускал бечевы.

Громко, стараясь перекричать рев океана, он произносил слова каракиа, которое придает силы и делает тяжелое легким.

Рыба-земля уступила Мауи. Она всплыла на поверхность, и братья Мауи увидели, что на ее спине растут деревья, стоят дома, горят костры, живут люди. Они едва могли прийти в себя от удивления. Так вот какую рыбу выудил Мауи — рыбу-землю!

Мауи хотел отблагодарить богов за удачу, которую они ему послали. Он покинул братьев, предупредив их, чтобы они в его отсутствии не трогали рыбу.

— Я вернусь, и тогда мы разделим ее, — сказал он. — Лучшие куски нужно отдать Тангароа и другим богам.

Но как только Мауи оставил их одних, братья вынули ножи и принялись чистить и разделывать рыбу. Боги разгневались на них, и рыба-земля стала прыгать и биться в их руках, как самая обычная рыба. На ее до этого гладкой спине возникли горы и холмы, а, когда солнце поднялось высоко над горизонтом, рыба Мауи затвердела, и уже ничто потом не могло сделать ее вновь гладкой и ровной.

Маори помнят о том, как Мауи выудил рыбу-землю. Вот почему они называют Северный остров, который и впрямь похож на рыбу, Те-Ика-а-Мауи (Рыбой Мауи). Южный же остров некоторые из них считают каноэ, с которого Мауи поймал чудесную рыбу, и потому называют его Те-Вака-а-Мауи (Каноэ Мауи).

ХАТУПАТУ, ЕГО БРАТЬЯ И ЖЕНЩИНА-ПТИЦА

Хатупату, его мать, отец и три его старших брата жили на острове Мокоиа, что лежит посредине озера Роторуа.

Однажды летом, в то время, когда созревают ягоды пурири и лесные голуби кереру так наедаются ими, что едва могут летать, братья Хатупату отправились на ловлю этих птиц и взяли его с собой.

В густом лесу между озерами Роторуа и Таупо они соорудили шалаш и каждый день, захватив силки и копья, отправлялись в глубь леса. Хатупату они всегда оставляли на стоянке; он должен был ходить за водой и следить за тем, чтобы не потух костер, а вечером, когда они возвращались, нагруженные добычей, ощипывать принесенных ими птиц.

Птиц братья коптили и укладывали в сосуды из высушенной тыквы и в корзины, сплетенные из коры тотары. После этого они готовили вкусный ужин и, наевшись доотвала, ложились спать. Хатупату же братья ничего не давали, и ему приходилось довольствоваться жалкими остатками их ужина.

Хатупату долго терпел и наконец не выдержал. Как-то раз, когда братья ушли в лес, он забрался в построенную ими вата (кладовую) и набросился на еду. Он был так голоден, что съел почти все запасы. Зная, что ему не поздоровится, Хатупату решил устроить так, чтобы братья подумали, будто на их стоянку напали воины враждебного племени.

Он сломал шалаш, затоптал костер, разбросал в беспорядке пустые корзины и сосуды из тыкв и даже расцарапал себе лицо копьем* Перед приходом братьев он улегся на землю, притворившись, что ему очень плохо.