Клад

Разведчики знали, на что намекает Шибынтаев, но их смущали непривычные титулы, щедро раздаваемые скромным полевым труженикам. Шокпар покамест состоял из трех бараков, наспех сколоченных местным лесхозом, да кухни.

— Чему удивляетесь? — продолжал главный геолог. — Я нисколько не оговорился, назвав Шокпар городом. Вот, скажем, наш уважаемый Мажит, — кивнул он на лаборанта, — наверняка уйдет на пенсию с должности мэра, а ты, Георгий Устинович, будешь его заместителем, а может, секретарем горкома… Итак, рассаживайтесь поудобнее. Разговор пойдет о будущем Шокпара…

Геологи опустились на потертые стулья, стараясь сесть ближе друг к другу, будто сообща готовились к совместному действию. Всяк приехавший в объединение по вызову Шибынтаева знал его непростые приемы: если главный «мягко стлал», за его обещаниями могло стоять лишь одно — задумал нечто слишком серьезное, вербует себе союзников, на которых можно было бы при неудаче спихнуть всю вину… Сколько всяких передряг выпало на долю объединения со времен прихода сюда Шибынтаева, а главный всегда оставался неуязвим, обыкновенным выговором не поплатился! Так в крутую минуту зажмет в тиски недавнего коллегу, отрежет все пути к отступлению, что тот сам себе приговор напишет!

Мажит Сулеев, улыбаясь, посматривал на других геологов, будто просил помощи в досрочном освобождении от шибынтаевского назначения. Пожилой начальник экспедиции, Курманбай Серикович, глядел на свои пропыленные в дороге туфли. Георгий Борискин, главный геолог актасской разведки, глядел в блудливые глаза Таира с нескрываемым страхом.

— О Шокпаре узнали в верхах! — сказал с недовольством в голосе, будто пожаловался на утечку информации, главный. — Теперь на нас давят в министерстве. Через семь дней мы обязаны сдать все материалы в ЦКЗ. Видимо, и там не будет задержки. Словом, надлежит выполнить указание!..

Мажит Сулеев, услышав такое сообщение, заулыбался во все лицо. Это был слабохарактерный, поддающийся влиянию сильной личности человек, не очень знающий свое дело специалист. За пятнадцать лет его так и не могли повысить в должности, не решались. Мажиту за сорок, но ни одного поручения, требующего самостоятельности, он еще не получал, оставаясь старшим геологом по штатному расписанию, но рядовым по распределению обязанностей.

— Мажит Сулеевич, не торопитесь со словом, — предупредил Сериков. — Пусть скажут другие.

Таир Унисьянович знал: начальник экспедиции Сериков хорошо понимает их замысел, видит всю подоплеку нынешнего совещания. Он безошибочно схватывает суть подобных затей. Не сразу, но в конце концов он поддерживает руководство, ему лишь намекни, что так нужно…

Борискин был ставленником Шибынтаева, он пришел в Актас после ухода из экспедиции Казтуганова. Долго не мог наладить работу на новом месте, все у него что-то не получалось, каждый раз бежал за помощью к Таиру.

— Все идет к тому, — продолжал главный, — чтобы с нового года в Шокпаре была своя отдельная экспедиция. Лишь бы благополучно проскочить с защитой запасов в ЦКЗ. Нужно уже сейчас готовить месторождение к сдаче… Так вот, Мажит Сулеевич, пробил твой час. Возьмись за оформление открытия. Тебе, пожалуй, придется возглавить дальнейшие поиски на всей территории. Пора, браток, показать себя на новом поприще. Засиделся ты у нас в «женихах» на выдвижение.

Загар на лице Мажита стал темным от прилива крови. Заполучив таким образом еще одного соучастника в сдаче шокпарского месторождения, Таир Унисьянович решил сделать передышку. Он с грустью в голосе объявил о том, что, к сожалению, на сегодняшнем заседании не будет присутствовать Ильяс Мурзаевич. Генеральный приболел, если подъедет, то лишь к концу дня.

Сериков понимающе кивнул головой. Начальник экспедиции понял по первым словам Шибынтаева, к чему весь этот разговор в закрытом кабинете. Он часто поглядывал на Сулеева, надеясь на некое озарение, иногда посещавшее незадачливого геолога. Случалось, он проявлял характер, упрямился перед чужим недомыслием или откровенной подлостью.

Курманбай Серикович печально размышлял: этот зажравшийся лентяй, прозванный ТУ-154, давно уж скрутил по рукам и ногам участников нынешнего сговора, все мы в его кармане… Глядя в лицо Мажита с явной насмешкой, Сериков как бы подсказывал младшему по возрасту товарищу: «Не поддавайся на уловку, Мажит! Возражай, пока не увяз в этой некрасивой истории!.. Тебя ведь никто не гонит с нынешней работы. А новой ты от Шибынтаева никогда не дождешься… Если и назначат главным в экспедицию, не справишься, тут же снимут очередным приказом… Пойми: начну возражать я, завтра же отправят на пенсию — годы за плечами! Не сдавайся, Мажит, вся надежда только на тебя!» Но наивный Мажит ничего уже не видел и не понимал намеков. Он был во власти красной лисицы[59], мимоходом выпущенной главным геологом под ноги невезучему человеку. Мажит мысленно гонялся за увертливым зверем, хватал за длинный хвост. Каждое слово Шибынтаева к тому же звучало призывом к подвигу.

— Как у вас с подсчетами по Шокпару?