Клад

— Провалили хороший замысел! Взяла верх злая воля того, кто был сильнее в момент схватки. Можно сказать, Кудай ни сам не сумел отыскать руды, ни другому не позволил. А ведь тот спор продолжается и сегодня!.. Ну, вот что… Когда этот чересчур кипяченый джигит покажется здесь, приведите его ко мне на ковер. Я тоже ведь немалый спорщик… Авось мы с ним до чего-нибудь доругаемся. Уважаю, знаете ли, неудобных, способных потягаться с самим богом! Из таких ретивых выходят настоящие бойцы, ревнители профессии.

Министр от удовольствия потер руки. Елемесу, поднявшемуся, чтобы идти, распорядительно заявил:

— В архиве или другом доступном вам месте сочиненьице то или хотя бы копию разыщите. Хотел бы познакомиться с ним. Найдете?

— Копия наверняка сохранилась. Спрошу у его супруги, — с готовностью ответил Елемес.

Из министерского кабинета Кунтуаров ушел воодушевленным. Он испытывал чувство победителя в многолетнем сражении, в котором исподволь участвовал. Какого бы мнения Ералиев ни остался о Казыбеке, он получил достаточно объективной информации о нем. Значит, не потребуется моей заботы о трудоустройстве друга по приезде, рассуждал Елемес. Министр наверняка предложит ему достойную работу. Не зря говорят: «Большому кораблю — большое плавание!..» Глядишь, и квартирная проблема Казтугановых сдвинется с места.

6

Так и произошло.

Квартиру получили — дух захватывает от простора! Четыре квадратных комнаты, большая прихожая, кухня-столовая. Ванная отделана голубым кафелем, биде… Окна комнат выходят на две стороны, так что в доме целый день солнце. Спальня и кабинет Казыбека, так уж решила Меруерт, — окнами на восток, чтобы в них к вечеру было прохладно. Гостиная при случае могла вместить три десятка человек в застолье. Дверь из спальни вела во вместительную лоджию, настолько широкую, что там можно было поставить два кресла, журнальный столик и топчан. Казыбек иногда спал на балконе.

Впервые попав в свои хоромы после получения ордера, Меруерт бегала из спальни в детскую, из детской на кухню, будто подхваченная вихрем и желая все это обнять широко расставленными руками. Она смеялась от восторга, пробовала голос отдельными куплетами из песен, аукала, будто заблудившаяся в лесу, полном всякого волшебства и неожиданностей. Устав от радостных переживаний, села, сложив ноги, прямо на полу в комнате мужа и принялась перебирать все свои удачи в жизни. «Дурочка, — убеждала она себя. — Ну, конечно же ты самая счастливая: муж у тебя, дети — наилучшие во всем свете! А квартира! У кого еще такая есть?»

Строители на удивление подобрали для каждой комнаты обои. Куда ни загляни — не к чему хозяину руки приложить! Все чисто, подогнано, манит к себе и радует взор. Хватай свои пожитки из прежних углов и расставляй в новом жилище как вздумается. Одних рук на все эти дела недостанет. Благо приехали мать с отцом из Ускена. И Жазыбек, младший брат мужа, примчался на своем «Москвиче» из Жартаса. Суета с переездом так закружила женщину, что она за неделю не выбрала и часа отстучать телеграмму в Алжир. Все дни в бегах. А муженек небось заждался вестей из дому. Он там сидит на чемодане.

Если толком разобраться в смятенных чувствах Меруерт, в ее страданиях, перемешанных с ликованием души, она умышленно не торопилась поделиться с Казыбеком семейной удачей. Годы с начала супружества прошли немалые, Меруерт посерьезнела с виду, но привычки детства еще не оставили ее бесповоротно. При хорошем настроении к ней возвращалось кокетство, игривость, желание подшутить над близкими, сделать кому-либо сюрприз.

Казыбек поощрял в ней эту способность вдруг забыть о возрасте и превратиться в шаловливого ребенка. Именно вера в необидчивость мужа способствовала тому, что Меруерт остановилась на желании преподнести мужу новую квартиру как подарок в день приезда. Встреча с Казыбеком виделась ей довольно простой: все они — дети, она, родственники — приезжают с букетом цветов в аэропорт; каждый по-своему лобызает главу семьи, дарит, что припас для этого дня. Затем они ведут путешественника к машине. Едут к центру города. Один поворот, другой. Вот путники устремились к проспекту Мира, пересекают десяток улиц, едут дальше… И тут Казыбек не выдерживает: «Эй, милые! Вы что надумали — прогулочку в честь возвращения? Не пора ли домой?» И лишь тогда Меруерт, загадочно поигрывая глазками, улыбаясь, тихо шепнет мужу: «Спокойно, папенька Назкетая! Минуту терпения, и ты окажешься в своих покоях… А сейчас поплотнее закрой глаза и сиди не шевелись, пока не скажу: «Открой!»

В другом случае Казыбек наверняка заартачился бы, потребовал объяснения, что, мол, за шуточки. С каких пор моя жена стала объясняться загадками? Но в день приезда он все вытерпит, и шалости Меруерт на глазах людей: пусть жена порезвится!