Клад

— А если помножить на двадцать таких буровых? И все это начинать на новой площадке, где ни воды, ни энергии?

— Миллиона два потребуется, — произнес Казыбек убито, чувствуя, что разговоры перешли в область, не очень ему близкую, о рублях. — В этих поисках наш престиж, понимаете…

Он не договорил, наткнувшись взглядом на чересчур насупленные брови генерального. Тот сидел, уставясь в пол, и согнутая в колене нога его подрагивала от едва сдерживаемого гнева.

— Нашелся мне спаситель престижа! — ухмыльнулся Кудайбергенов. — И чем же ты собираешься одарить нас за эти два миллиона?

В волнении Казыбек не задумывался над каждым своим словом. Отвечая на прямой вопрос, снова невзначай задел самолюбие генерального. Тот слыл вечным искателем крупных залежей.

— Разумеется, Илеке, я не тщусь найти на Совиной рудного «гиганта». Сами понимаете, нельзя рассчитывать на что-то великое. Но жизнь Актаса, думаю, продлю… Между прочим, — тут Казыбека чуть занесло в сторону, — для меня неясен смысл разговоров об истощении давно обнаруженных месторождений. Другой раз мне думается: кто-то нарочито хочет принести в жертву наш добрый Актас. Если я ошибаюсь, зачем геологический отдел отметает в последние годы всякую мысль о доразведке у Совиной? Конечно, каждый уткнулся в свое корыто! Но мы с вами, Ильяс Мурзаевич, должны мыслить масштабно, без предубеждений.

— «Мы»! — передразнил его Кудайбергенов. — Спасибо за помощь. Как бы твоя услуга не обернулась в медвежью. Давай предположим не самое лучшее: и ты потерпишь провал на Совиной, как уже случалось не раз с другими… Где я возьму два миллиона, чтобы залатать прореху в бюджете объединения?

Он встал, хлопнул себя по ляжкам, почти вскричал:

— Диву даюсь, выслушивая таких прожектеров! Вы же думайте и о том, где взять на все эти штучки-дрючки деньги!

Казыбек готов был крикнуть ему в тон: «А мало ли этих миллионов вы сами швырнули на ветер, когда набирали материал для диссертации? Бурильщики месяцами гоняли станки, техники корпели в лабораториях, конторские служащие переводили горы бумаги… Сколько анекдотов сочинено по поводу вашего так называемого вклада в науку? Кто учтет моральный ущерб для всего общества от подобных лженаучных сочинений?»

В перепалке мысли сменяли одна другую. Но разве осмелишься высказать их в глаза человеку, от которого зависит твоя жизнь? И не только твоя — судьба рудников, стотысячного города в тайге.

У любого честного человека до последних минут остается надежда на то, что столь важный руководитель вдруг сменит в разговоре гнев на милость. Казыбек повторял одну и ту же просьбу, оставаясь при своем мнении:

— Поверьте мне, Ильяс Мурзаевич… Надо окончательно убедиться, загляните еще разок в мои схемы. Вот здесь посмотрите, я предполагаю найти глубинные трещины, а там…

Кудайбергенов не пропускал его слов мимо ушей. Рот генерального скривился в иронии, а может, и от презрения к настойчивому посетителю.

— Как же не поверить, если ты просто гений среди нас? — проговорил он, срываясь. — Мне все уши прожужжали о твоих находках на Шокпаре. Будто и не существовало моего приказа о продолжении разведки вопреки отрицательным результатам. Оказывается, ты один верил в залежи и в одиночку пришел к успеху. Вот ведь как можно повернуть всю эту историю. А сейчас ходят слухи о том, что ты нащупал под ногами не одну, а три рудоносные структуры. Каков молодец, а? Скажи, как мы, старики, проморгали! Сколько лет ходили над богатством и не замечали, что топчем?

Это было уже прямое издевательство.

— Почему три? — закипел в ответ Казыбек. — Не три, а четыре. И не я их прогнозировал…

— Славно, Казтуганов! И об этом ты знаешь. А мы все здесь — неучи и невежды. Пусть маршрут указал кто-то другой! Важен итог. Значит, мы стали настоящими богачами. Похвально!.. Ну, вот что, — оборвал он себя, — не вздумай доложить о своих дурацких находках Кали Наримановичу. У него своих завихрений предостаточно. Есть такое понятие: секрет фирмы… Трудно с нами жить человеку с такой неуемной фантазией?.. В таком случае я посоветовал бы тебе перейти на работу в другую организацию. У нас ты угробишь свой талант. Таким прогнозистам больше подошел бы научный институт, где очень ценятся всякие предвидения. Мы, что ни говори, — практики. Видим — берем. Не видим своими глазами — помалкиваем. Надеюсь, понял мои слова?

Казыбеком овладело отчаяние: «Это что же он — гонит? — Потеряв контроль над собой, он продолжал верить в поворот событий. — Ну что стоит этому всесильному человеку разрешить хотя бы пять-шесть скважин?»

Генеральный уже бодал его гневным взглядом, выталкивал за порог. Голос его рокотал громовыми раскатами:

— Поступай как знаешь, но средств для твоих фантазий не имею!

Казыбек решился ударить Кудайбергенова по самолюбию. Он уже видел, что схватка с ним проиграна, денег на поиски вблизи Актаса не даст. И причина не только в его скупости или осторожности.

— Мне непонятна ваша позиция, Ильяс Мурзаевич. Вы не желаете свернуть чуть в сторону от избитых троп. Где же ваша прежняя смелость, жажда пойти на риск?