Клад Наполеона

Тем более что здесь же, среди жалких повозок, ползут крытые возки с трофеями его маршалов и с его собственными трофеями – вывезенные из Кремля старинные доспехи и оружие, древние иконы в золотых окладах, усыпанных драгоценными камнями, роскошные церковные облачения, бесценная утварь русских царей, крест с колокольни Ивана Великого… сотни пудов сокровищ, зримый и осязаемый результат русского похода.

Нет, он не может бросить трофеи, потому что они – единственное доказательство того, что война не проиграна… по крайней мере, проиграна не окончательно.

Как средневековые викинги, солдаты и офицеры Великой Армии возвращаются домой с добычей, а это значит – все потери, все страдания были не напрасными. Если они вернутся с добычей – дома их встретят с радостью, с почестями, как победителей. Если вернутся с пустыми руками – встретят совсем по-другому…

К его карете подъехал молодой драгунский офицер в залитом кровью мундире. Покачиваясь в седле, он что-то торопливо доложил офицеру свиты.

– В чем дело? – Император приоткрыл дверцу, выглянул из кареты.

– Сир, казаки опять напали на наш арьергард! – хрипло проговорил драгун и покачнулся. – Потери ужасные… кроме всего, они отбили часть артиллерии…

Наполеона охватило внезапное раздражение.

– Как вы держитесь! – проговорил он тихо и зло. – Вы разговариваете со своим императором! Извольте сидеть прямо! И что за вид? Что с вашим мундиром?

– Это кровь, сир! – ответил драгун, стараясь держаться прямо, но вдруг лицо его залила смертельная бледность, и он завалился в седле, выпустив поводья, испуганная лошадь метнулась в сторону, волоча всадника, как тряпичную куклу.

– Что с ним? – смущенно спросил император своего адъютанта графа Сегюра.

– Этот человек мертв, сир! – ответил адъютант, сверкнув глазами. – Он был тяжело ранен, но нашел в себе силы…

– Едем! – Наполеон захлопнул дверцу кареты, откинулся на подушки, закрыв глаза, чтобы не видеть весь этот позор и унижение.

Но едва карета тронулась, он приподнялся и приказал:

– Избавьтесь от моих личных трофеев. Выбросьте, утопите все, что угодно, – только освободите лошадей. Запрягите их в пушки. Пушки – это наша последняя надежда, они гораздо нужнее нам сейчас, чем золото и драгоценности!

– Слушаюсь, сир! – ответил де Сегюр и отъехал от кареты императора, чтобы сделать распоряжения.

Он нашел кирасирского офицера из прибалтийских немцев барона фон Армиста – умного, энергичного, сообразительного человека – и передал ему приказ императора.