Клад острова Морица

Тщательные исследования, проведенные уже в наше время, изучение литературы и архивных материалов подтвердили, что у «Юдифи» была нелегкая судьба. Картина написана первоначально на дереве, но, как можно предположить, не на специально для этого предназначенной доске, а на створке шкафа. Такое обиходно-бытовое ее использование, понятно, отнюдь не способствовало наилучшей сохранности «Юдифи». Немало пришлось ей претерпеть и впоследствии, когда картина бродила по миру, прежде чем попала в Эрмитаж.

Многие штрихи биографии «Юдифи» удалось выявить при изучении красочного слоя картины, его глубин. При этом, конечно, специалисты практически не прикасались к драгоценной живописи, исследовали ее на расстоянии. Для этого используются особые приемы. Например, гравюра, сделанная с «Юдифи» в давние времена, сравнивается с оригиналом. И становится очевидно, что на старинной картине есть целый ряд деталей, которых нет на сегодняшней, и, наоборот, на полотне изображены объекты, почему-то не замеченные гравером. Естественно, это наводит на подозрение: а не изменилась ли «Юдифь» с тех пор, когда создавалась гравюра, не «улучшена» ли живопись каким-то живописцем, пожелавшим остаться неизвестным?

Богатейший материал дает научная фотография. Десятки раз фотографировали «Юдифь» в отраженной ультрафиолетовой люминесценции, в инфракрасных лучах, при просвечивании рентгеном. «Досье» картины — огромные папки, заполненные снимками. Каждый, видевший замечательное произведение Джорджоне, с трудом узнал бы «Юдифь» на этих фотографиях. Все они испещрены пятнами, штрихами, рябинами-точками. Густая черная полоса — это фотоаппарат заметил на полотне сравнительно свежую краску. Интенсивно-серый мазок означает, что реставратор прошелся здесь кистью значительно раньше, и дорисовка оказалась под поздними слоями лака. Светло-серые пятна — будто туман лег на этот участок полотна — свидетельствуют: кто-то ремонтировал картину очень давно, возможно, несколько веков тому назад.

Фотоснимки, выполненные с помощью разных технических приемов, фиксируют следы разных событий в долгой жизни произведения Джорджоне. Фотоаппарат, оказывается, видит совсем не так и не то, что наблюдает человеческий глаз. При съемках через сильно увеличивающий объектив получаются фотографии, на которых специалисту нетрудно выявить «почерк» художника, то есть манеру наложения красок, направление движения кисти, а следовательно, можно определить автора картины (как по почерку устанавливают, кто автор рукописи). На снимках, сделанных в ультрафиолетовых лучах, можно разглядеть, каких участков на полотне касалась чужая кисть, что именно прорисовано или написано заново при чинке. Инфракрасные лучи как бы снимают с живописи лак и дают возможность судить о состоянии поверхности картины, верхних слоев краски. Они же проясняют надписи, которые, казалось бы, невозможно прочесть — так они были замазаны. Наконец, рентгенография. Лучи «икс», пронизывая картину, делают доступными для изучения слои живописи, лежащие наиболее глубоко — самые старые. При этом на фотопленке фиксируются и древние кракелюры — трещины в красочном слое. По их расположению можно установить, на чем первоначально была написана картина — на дереве или холсте.

Все это, вместе взятое, позволяет реставратору-исследователю составить представление о том, как сохранилась авторская живопись, в каких именно местах она испорчена, где лежит чужая краска.

Но вернемся к «Юдифи». Ее комплексное изучение привело сотрудников Эрмитажа, с одной стороны, к печальным, а с другой — к оптимистическим выводам.

За четыре с половиной века существования картина побывала в разных руках. И далеко не всегда эти руки были чуткими и бережными. Один из ее владельцев велел расширить картину и пририсовать кусок горы, часть пейзажа. Некий чудак обвел все кирпичики и травинки золотом. Видимо, бывали на свете люди, которым и такое нравилось. Картина была обезображена двумя глубокими бороздами — словно кто-то, потрясенный изображенной сценой, в безумном порыве пытался полоснуть крест-накрест ножом по горлу Юдифи. Живопись десятки раз покрывалась лаком, подновлялась, так что краски автора оказались погребенными под слоями из лаковых пленок, грязи и пыли. А потом на картину нанесли еще и желтый, специально подцвеченный лак: в конце XVIII — начале XIX веков была такая своеобразная мода. В результате тонкая, трепетная живопись потеряла объемность, глубину, стала плоской.

Однако под всеми этими вековыми напластованиями авторская живопись, к счастью, сохранилась хорошо. Следовательно, если провести расчистку, убрать желтый лак и прорисовки, которыми реставраторы пытались «освежать» картину в давние времена, можно вернуть произведению Джорджоне вид, близкий к первоначальному. Реставрационная комиссия Государственного Эрмитажа принимает решение провести такую расчистку. Работа была поручена художнику-реставратору высшей квалификации Александре Михайловне Маловой.