Клад острова Морица

— Но работать с переведенными картинами чрезвычайно трудно, — рассказывает Александра Михайловна Малова. — Трудно вообще. Они очень капризны. Порой не знаешь, что делать. Такая картина болезненно реагирует на влагу и тепло: то холст начинает коробиться, то вздувается пузырями краска. Поэтому современные реставраторы избегают переводить картины на новую основу, а стараются во что бы то ни стало «вылечить» и сохранить старую — ту, на которой живопись родилась и к которой привыкла. У «Юдифи» кризисных явлении не было. Все обошлось благополучно. Однако она держала меня в постоянном тревожном ожидании: не случится ли что-нибудь?

Буквально каждый день требовал больших душевных сил. Работа реставратора живописи напоминает работу археолога. И тому и другому приходится с величайшей осторожностью снимать слой за слоем исторические напластования. Но археолог расчищает и изучает слои грунта толщиной в сантиметры и метры, реставратор же имеет дело со слоями в ничтожные доли миллиметра. За время своего существования «Юдифь» покрылась десятками, если не сотнями лаковых пленок. Их общая толщина — и это очень много — достигала полмиллиметра, а иногда и целого миллиметра! И вот надо было всю эту толщу пройти микрон за микроном, тщательно обследовать каждый встречающийся в напластованиях лака слой краски, прежде чем решиться его удалить.

Реставрируя картину, Малова провела за микроскопом со скальпелем в руках более десяти месяцев. А всего «Юдифь» потребовала два с половиной года труда. Чтобы отдохнуть и отвлечься в периоды наибольшего напряжения, Александра Михайловна отреставрировала «между делом» еще пятьдесят эрмитажных картин.

«Раскопки» на холсте, проведенные А. М. Маловой, подтвердили выводы, которые были сделаны при предварительных комплексных исследованиях картины. Живопись, созданная рукой Джорджоне, сохранилась хорошо., На ней имелись лишь незначительные, иногда точечные утраты. Однако художники, много раз бравшиеся за картину, сильно исказили ее. Небо, дальний пейзаж, дерево, трава, стена — все было написано ими заново. Под кистью реставраторов прошлых веков исчезли цветы, камни, небо приобрело другую фактуру, заглохла свойственная Джорджоне легкая прозрачная светотень.

— Не раз я и мои товарищи по реставрационным мастерским Эрмитажа, — говорит А. М. Малова, — поминали недобрым словом древних коллег. Сегодня мы боремся за то, чтобы, восстанавливая утраты, не закрыть ни одного миллиметра авторской живописи — они же закрашивали десятки квадратных сантиметров. Работая над «Юдифью», я все время думала: вот люди столетиями любовались этой картиной, изучали ее, запоминали, считая, что перед ними произведение Джорджоне. А оно было спрятано от них под грубым покрывалом… Ну, теперь все позади: сегодня перед ценителями живописи — подлинная «Юдифь». О прошлом напоминает только временно оставленный грязный квадратик в верхнем углу картины: такой она была до реставрации.

Всякий большой и самоотверженный труд приносит, как правило, наряду с основным результатом еще и побочные результаты, причем зачастую весьма ценные. Возвращая «Юдифи» молодость, чистоту авторских красок и замыслов, А. М. Малова «раскопала» на первичном живописном слое несколько отпечатков пальцев. (Надо пояснить, что художники нередко прибегают к распределению красок на картине не только с помощью кисти, но и с помощью пальцев.) С находкой ознакомлены криминалисты. Если это действительно отпечатки пальцев Джорджоне, появляется очень важный индикатор, который поможет «опознавать» среди спорных картин произведения именно этого мастера.

И еще один важный «побочный» результат. В процессе работы над «Юдифью» регулярно проводилась фиксация состояния картины, делались фотографии в разных видах излучения. Так накопился огромный научный материал. Он нужен современным реставраторам и искусствоведам, но еще более важен он для потомков. Они всегда будут интересоваться «Юдифью» и будут знать, как в семидесятых годах двадцатого столетия была произведена реставрация этого замечательного произведения, им будет известен каждый этап работ, принципы и особенности примененной методики. Ничего подобного, к сожалению, не делалось в прошлом, и это нанесло огромный, порой непоправимый ущерб и искусству, и науке.

Работу Александры Михайловны высоко оценивают специалисты.

Известный искусствовед, действительный член Академии художеств СССР Михаил Владимирович Алпатов отмечает: