Клад отца Иоанна

Снова ахнул выстрел. Тревожно заметались птицы. Одна из них отчаянно заверещала: «Бегите! Бегите!» И мы бежали, не жалея сил и ног, слыша лишь треск сучьев и сухих шишек, на которые мы наступали. Елань, заросшая сине-желтыми марьянниками, довольно быстро сузилась и превратилась в небольшую, едва заметную тропку, которая привела нас к болотам. Но те близко к дорожке не подступали и поэтому мы продолжали спешное движение. Когда болото закончилось, мы вновь оказались в сосновом лесочке, но более редком и светлом, чем раньше. А еще через несколько десятков шагов мы выбежали на полузаросшую проселочную дорогу, петлявшую средь деревьев. Сил больше не оставалось, и мы рухнули в папоротники, кустившиеся близ невысокой, но весьма пушистой елочки (такую обычно наряжали у нас в школе на Новый год!). Воздуха не хватало, мы ловили его ртами, словно рыбы, выброшенные на сушу, и никак не могли успокоиться и взять себя в руки. А тем временем в лесу уже стало совсем тепло и светло, хотя солнце еще и не возвышалось над деревьями. В голове не было никаких мыслей, была лишь цель - уйти, оторваться от погони, вырваться на свободу, к людям! Едва я восстановил дыхание, как вдруг тут же услышал рокот мотора. Я отжался на руках и осторожно выглянул из-за дерева. По дороге, прямо на нас, качаясь на ухабах, довольно проворно двигался пыльный темно-зеленый УАЗик. Пашка, увидев, что я приподнялся, тоже захотела взглянуть на дорогу, но я прыгнул на нее и прижал к земле. Автомобиль проурчал всего в двух шагах от нас, даже задел корпусом еловую ветку. Кто был в машине: егеря или же Кривой и товарищи, я выяснять не стал. Мы пролежали, вжимаясь в землю, до тех пор, пока машина окончательно не скрылась из вида. Потом только поднялись и быстро отряхнулись.

- Бежим, если это бандиты, то они могут скоро вернуться! - шепнул я.

Метров сто мы бежали вдоль дороги, потом я подумал, что находиться здесь весьма опасно: если тот УАЗ был случайным, то в любой момент могут появиться бандиты на своем внедорожнике, а если то были парни Кривого, то они наверняка поедут обратно этим же путем (другой дороги-то не было). Если организуют погоню, то также поедут по дороге, зная, что мы вряд ли рискнем свернуть с нее в сторону, боясь заблудиться и угодить на болота, а дорога - это ведь верный путь к людям! Не желая так сильно рисковать, я принял решение - уйти в лес, а там добираться до жилья, как Бог даст. Пашка с моим предложением согласилась без лишних объяснений, видно, тоже хотела лучше затеряться средь бушующей зелени леса, чем ежеминутно вздрагивать, ожидая появления на дороге злых людей.

Мы опять побежали в глубь чащи. Кроны деревьев постепенно сгустились, и лес приобрел мрачноватый тенистый полог. Бежать стало сложно, и мы перешли на шаг. «Искать нас в лесу бандиты вряд ли станут, - думал я. - Теперь уже, поди, уносят ноги и заметают следы! Мы были спасены, нас окружала свобода! Но это сладкое слово почему-то не радовало. Хоть мы и избежали серьезной опасности, но зато потеряли клад отца Иоанна, и, как знать, может, и навсегда... И мы были тому виной, потому что пожадничали, погеройствовали, решив все сделать своими руками... Эх, да что уж там теперь охать и жалеть! Ну кто ж мог подумать, что этот скромный монах Феодор окажется Иудой. Такие ведь самого Господа отдали в руки врагов, что уж говорить про нас-то, несмышленых... И прав был Слон, который крикнул в сердцах: «Какой уж там ларец, ноги уносите!» Действительно, сами чудом спаслись и то слава Богу! Великая милость! А с бандюками Господь и Сам разберется: сколько же им еще испытывать Его терпение! Глядишь, и клад отца Иоанна вернется на родину, хотя уже вряд ли его отдадут в Преображенский храм, ведь поди тогда докажи, где чьи иконы, когда их все в одну кучу свалят на таможне...