Клад под старым дубом

Сашка согнулся и прикрыл рукой лицо. Но не успел. Он получил второй удар прямо в зубы.

– Ты чего? Я к тебе лез, да? – с трудом выговорил Сашка эти вечные слова, которые всегда говорит в драке слабый.

Гришка повернулся и лениво зашагал к дому. Даже со спины было видно, что ему всё на свете противно.

Сашка попробовал губу языком и пальцами. Губа вздувалась всё больше и больше. Как будто под ней работал вулкан. Но Сашка тут же забыл о ней. Он вышел со двора, и ноги сами повели его знакомым путём – во двор к Кате.

Он ещё из-за забора увидел их обоих.

Катю и Борьку. Они сидели на рябой, облезлой за зиму скамейке.

«На кой они нужны, эти скамейки? – вдруг со злостью подумал Сашка. – Свезти их со всего города куда-нибудь на свалку и сжечь».

Катя и Борька сидели далеко друг от друга, на разных концах скамейки, но между ними на сухом местечке стояли их портфели, рядышком, прислонившись друг к другу.

Это почему-то показалось Сашке отвратительным, и, подходя к ним, он сбросил на землю Борькин портфель.

– Ну ты, полегче… – сказал Борька, как всегда наклоняя голову набок. Это она у него, наверно, от ума набок свешивалась.

– Что это у тебя с губой? – спросила Катя.

Чёрная с блеском чёлка падала Кате на самые глаза, и она, чуть выпятив нижнюю губу, ловко сдувала её в сторону.

– За Гришку зацепился, – небрежно ответил Сашка и сплюнул.

Катя усмехнулась и посмотрела на Сашку своими светлыми взрослыми глазами. Она в упор смотрела на его разбитую губу, рассматривала её… Будто в Сашке ничего другого интересного не было.

– Ха-ха-ха! – не засмеялся, а закричал Сашка. Ему совсем не было смешно. – А ты видела, что я с ним сделал? Отбивную котлету, компот! Он так! А я ему так! Он так! А я ему в нос!

Сашка прыгал и размахивал кулаками. Насмешка в глазах у Катьки угасла. Теперь она смотрела на него по-другому, внимательно и даже с интересом.

– А правда, мальчики, чего он задирается? Пройти нельзя. Вчера мою Лёльку-дуру в лужу пихнул.

– Теперь не попихается, – пообещал Сашка.

– А не врёшь? – спросила Катя.

– Очень надо. Не веришь – спроси у его тётки. Она из окна всё видела. Как выскочит, даже пальто не надела, и прямо на меня. А я от неё. А она за мной. Думал, на куски разорвёт.

– Точно. Она такая, – убеждённо сказала Катя.

– «Разбойник! – закричал Сашка тонким голосом, изображая Гришкину тётку. – Мальчику моему, Гришеньке, нос разбил! Всё равно изловлю!»

Из-под скамейки на брюхе выполз Борькин пёс, чёрный пудель Рекс, и с отвращением посмотрел на Сашку мудрыми, слезящимися глазами.

– Умный, – сказал Борька и погладил Рекса. – Поумней многих двуногих.

«Намекает, – обозлился Сашка. – Сам умный, так ему ещё умную собаку подавай».

– Катя, пошли на реку, – лениво сказал Борька, – говорят, церквушку на том берегу затопило.

Это было для него хоть бы что – позвать Катю на реку.

Сашке, конечно, он и не подумал предложить пойти с ними.

Сашка представил себе, как Борька и Катя идут по набережной. Рядом. А набережная такая длинная. Они будут весь день ходить. А потом на набережной зажгутся фонари. Они зажгутся длинной-длинной светлой цепочкой, которой тоже не будет конца. Нет, он не мог этого допустить.

– Ничего там уже нет, – соврал Сашка. – Я был на реке сегодня. Сошла вода.

– Когда это ты успел? Ты же в школе был? – сощурилась Катя.

– Значит, успел, – загадочно сказал Сашка.

– я же предлагал вчера, – сказал Борька. – Но у вас, мадам, не было настроения.

– Подумаешь, каждую весну половодье.

Катя нагнулась и стала гладить голову Рекса, пригибая её книзу.

– Умираю, собаку хочу, – сказала она. – Дома всем жизнь отравила. Когда я начинаю говорить о собаке, все просто уши затыкают. Мне нравится, когда идёт девчонка, а на поводке собака. Только не малявка какая-нибудь, а большая псина. Красиво.

– Дама с собачкой, – усмехнулся Борька.

– Но мама пока предлагает кошку, – вздохнула Катя.

– А ты попроси лошадь, – посоветовал Борька. – И тебе купят собаку.

Катя негромко рассмеялась, искоса посмотрела на Борьку.

Нет, у них была своя жизнь. Как будто невидимая стена стояла между ними и Сашкой. Они находились по одну сторону, а Сашка по другую. И он больно ощущал это.

– Подумаешь, кошки, собаки! – захохотал Сашка, стараясь разрушить эту стену словами, хохотом, развязными движениями. – А у меня дома медведи, обезьяны… попугаи! Вот!

– Врёшь, – не очень уверенно сказала Катя.

– А вот и нет. – Сашка шёл напролом. Назад пути уже не было. – У меня дядя укротитель. Он по всему миру ездит. А сейчас к нам приехал.

– Со всеми зверями? И прямо к вам? – в притворном ужасе вытаращил глаза Борька.

– Много ты знаешь! В цирке места нет. Карантин какой-то. У всех зверей температура. Коклюш звериный, что ли. Ну, почём я знаю. Болезнь какая-то объявилась новая. Вот он и к нам.

Одного он добился. Катины глаза были прикованы к нему. Жадно, с интересом. И он не мог упустить эти глаза.

– А ещё он мне привёз в подарок двустволку настоящую! – захлёбывался Сашка. Он словно летел куда-то. – И патроны… И патронташ. Она у нас на стенке висит. Заряженная. Настреляемся теперь. Вволю… сколько хочешь… А ещё… А ещё у нас дома…