Клад под старым дубом

Уже и воды нет! Докатились. Ещё разок соврать, и всё полетит вверх тормашками! Весь город! Да что там город! Всё! Нет, не домой… Надо к Волшебной Энциклопедии прорваться! Во что бы то ни стало. Как он сразу не додумался? Там же сказано: «О, несчастный…» Это я несчастный! «Если ты, сгибаясь под тяжестью вранья…» Это я, я сгибаюсь! Ну да, там сказано: «Если ты захочешь, чтобы всё было как прежде…» Хочу! Хочу!

Сашка снова бросился бежать. Он бежал, забыв о Лёльке. Но когда силы оставляли его и он, задыхаясь, переходил на шаг, он опять видел её около себя. Лёлька не отставала, бежала, как будто была сделана из одних ног.

Они бежали по тёмным, опустевшим улицам. Ноги у Сашки подгибались, подошвы горели.

Около тротуара стоял грузовик. Сашка последним усилием добежал до него, остановился, привалившись к нему грудью. Капот машины был поднят, шофёр стоял согнувшись, что-то подкручивал там и вздыхал.

– Дяденька, подвезите меня, – измученно попросил Сашка. – Вам в какую сторону? Мне вон в ту… Мне очень надо…

Шофёр поднял голову. Он был весь рыжий. Глаза тоже были рыжие. И губы тоже. Губы невесело улыбались.

– Воды в радиаторе нет. Всё, парень. Теперь загорать тут будем.

– Бежим, бежим! – подскакивала рядом Лёлька. – Ещё немножечко.

Лёлька, конечно, ничего не знала. Откуда ей?.. Но каким-то чутьём понимала – надо бежать. Догадывалась, что беда.

Они пробежали ещё несколько длинных улиц. Улицы удлинялись, дома вытягивались, не хотели кончаться. Как Сашка ни старался, он останавливался всё чаще. Ноги у него просто отваливались. Один раз, пошатнувшись, он даже ухватился за Лёльку и почувствовал под рукой хрупкие косточки плеча. Ещё совсем цыплячьи.

Наконец выбежали на площадь. Отсюда до Катькиного дома, до её злополучного чердака было уже рукой подать.

Из-под низкой тёмной тучи вдруг выбились тяжёлые красные лучи заходящего солнца. В доме напротив слепым огнём зажглись окна.

– Немножко, ещё немножко… – лепетала рядом Лёлька. – Ещё немножечко…

Сашка побежал напрямик через площадь, Лёлька несмело холодными пальцами ухватила его за руку. Сашка влетел в поток машин.

Зашипев шинами, резко остановилась голубая «Волга». Пассажиров качнуло вперёд. Кто-то приглушённо вскрикнул.

Справа что-то громко загудело. Слева с треском и щёлканьем вильнул в сторону мотоцикл.

Откуда-то посыпались яблоки, запрыгали по мостовой. Строго, требовательно засвистел полицейский. Но Сашка был уже на середине площади.

«Не догонишь…» – подумал Сашка.

Вдруг Сашка увидел, что навстречу ему кто-то бежит. Да ещё тащит за собой кого-то.

Солнце ослепляло Сашку. Он не мог разобрать, кто это. Он вильнул влево, потом вправо. Тут он разглядел по юбке, по каблукам, что навстречу ему бежит женщина. Он попробовал обежать её. Но женщина сделала прыжок и, застилая солнце, надвинулась на него. В Сашино плечо железной хваткой вцепилась её рука.

Сашка поднял голову и обомлел. Это была она, Гришкина тётка, зубной врач.

– Наконец-то изловила тебя! – задыхаясь, проговорила она. – Разбойник! Мальчику моему, Гришеньке, нос разбил. Думал, убежишь? Я из дома выскочила, так даже пальто не надела…

Глава десятая Гришкина тётка зубной врач

Это были знакомые, знакомые слова…

Сашка мгновенно всё вспомнил.

Да, Катя и Борька сидели на скамейке. Он вспомнил Катин взгляд из-под чёрной чёлки. Как нестерпимо хотелось ему тогда казаться сильным и неустрашимым! И вот как всё это теперь обернулось…

Гришкина тётка была в лиловом платье и в фиолетовой шляпе. На шее у неё болтались белые бусы, и каждая бусина была похожа на выдранный зуб.

Она мучительно, со свистом дышала, тяжело отдуваясь, её хищные глаза сверкали.

Она тащила за руку своего племянника Гришку. Гришка упирался, и от этого его рука казалась очень длинной. А другой рукой он закрывал свой нос.

Сашка даже не сразу узнал его. И вовсе не потому, что Гришка закрывал нос. Он бы узнал его и сзади, и сбоку, и как угодно. По его знаменитой походке. По его самой длинной чёлке во всём районе. Ну, просто потому, что это был Гришка. Воинственный и неуязвимый, которого нельзя было не узнать или с кем-нибудь спутать.

Но теперь это был как будто и не Гришка.

Он весь съёжился, поник. Стал обыкновенный, такой же, как все другие.

– Изловила тебя, – с трудом выговорила Гришкина тётка. В голосе её было торжество и изнеможение. – Попался-таки, голубчик.

На её задыхающийся голос какие-то люди обернулись. Кто-то остановился, глядя на них.

– Ты меня, милый, сегодня на десять лет состарил. Себя не пожалела, но изловила!

Вокруг них стала собираться толпа. Но Гришкиной тётке только того было и надо.

– Видите! Видите! – возбуждённо говорила Гришкина тётка, оглядываясь по сторонам и яростно тряся за плечо Сашку. – Вы только посмотрите, что он сделал с Гришей?! – Она подтянула Гришку к себе поближе. – Мальчик мой! Ходил себе тихо по двору. Никому ничего худого не делал. Никого не трогал. А этот хулиган ни с того ни с сего подскочил и… Я сама из окна видела. Григорий, покажи нос!

Но Гришка не хотел показывать нос.