Клад Стервятника

Уже две минуты я отчаянно полоскал глотку водой из фляги и отплевывался от вкуса гнусных воспоминаний. Сжимать в своих жарких объятиях хладный труп – удовольствие не из приятных.

Поэтому сжигание тел Слоновьих подельников я переложил на плечи Гордея. Надо сказать, тот воспринял это поручение стоически.

– Странное дело, – заметил Гордей по возможности небрежно, – у того зомби, которому ты снес башку, была рожа, слегка… э-э-э… напоминающая одного знакомого человека. Тебе так не показалось?

– Очень даже показалось. И теперь вижу, что показалось не мне одному. Креститься нужно в таких случаях, Гордей.

Изрядно деформированное лицо финально иммобилизованного зомби теперь ни чуточки не походило на физиономию очкарика. Скорее – на одного неприятного субъекта по кличке Зёма, которого я пару раз видел в "Лейке".

Этот сталкер редко ходил в Зону один, что в принципе разумно. Но по слухам, его неохотно брали с собой даже в качестве отмычки. Уж больно скверный характер был у покойничка.

– Тут больше похоже не на мистику, а скорее на наведенную галлюцинацию, – возразил он.

Невысказанное висело в воздухе. Кто-то натравливает на нас крыс, запускает зомби и заводит в нашу честь "карусели". Знать бы, зачем.

– Я вообще спокойно отношусь к смерти, – сообщил Гордей, берясь за ноги очередного упокойника. – Все-таки три курса Первого медицинского – неплохая закалка желудка и нервов. Но, понимаешь, Гош, когда ты видишь перед собой самого себя, только лет эдак через восемьдесят, да еще свежеизвлеченного из могилы – тут у любого мозги встанут набекрень. И желудок тоже.

– А ты что же, собираешься еще восемьдесят лет прожить? – ухмыльнулся я.

Для обитателя Зоны и тем более "Янтаря" мне такой геронтологический прогноз показался, мягко говоря, оптимистичным.

– Всенепременно, – убежденно ответил Гордей, транспортируя мертвяка подальше от наших глаз. – Потом при случае расскажу тебе как.

Я только головой покачал. Вот же свистун!

Когда он вернулся, я все-таки учинил ему допрос с пристрастием. Большая часть моих вопросов касалась давешнего серебряного обруча – тот, кстати, продолжал безмятежно крутиться, только заметно сбавил частоту оборотов и амплитуду вращения. Значит, перешел в энергосберегающий режим, эдакий standby.

– Я разве не говорил? В основе моей полевой модели экстраполятора с функцией восстановления молекулярных структур и моделирования пси-образов из ментальных слоев человеческого сознания лежит действие определенного… э-э-э… в общем, одного редкого артефакта.

Я стоически выслушал его, после чего с досадой сплюнул.

– Даже если бы ты повторил мне эту галиматью трижды, я бы все равно не запомнил, – сказал я, хмуро поглядывая на обруч. – Ты по-человечески объяснить можешь? Какой артефакт?

Гордей пожал плечами. Дескать, да какая разница.

– Редуктор пространства. Также известный как раумклайнер. Также известный как "пустышка". Системы СИ, – нехотя сказал он.

Ну уж дудки. Меня на мякине не проведешь.

– Ах, СИ? А может, наоборот, Эс Гэ Эс? Или сразу – из Всемирной палаты мер и весов? За кого ты меня держишь, Гордей?!

Я все-таки в Зону два года регулярно хаживал, и отлично знаю, как на самом деле выглядят "пустышки".

У них всегда два диска, их размеры и цвет варьируются, но в незначительных пределах. Иногда между дисками просто пустота, иногда есть прослойка полупрозрачной слизи. Говорят, "пустышки" как-то защищают от гравитационных воздействий, могут даже абсорбировать ударную волну взрыва. Но на рынке хабара стоят они очень средне, и единственное, что в них по-настоящему цепляет, – никто не знает, откуда они появляются в Зоне.

Ни одна аномалия из известных на сегодняшний день не порождает эти первые игрушки Зоны, которые стали носить на Большую Землю сталкеры сразу же после Второго Взрыва.

В общем, и ежу было понятно, что на шесте экстраполятора – не "пустышка".

Но – некий артефакт. Который, очень может быть, существует на сегодня вообще в единственном экземпляре. И вот он-то как раз очень интересует одного неизвестного кукловода.

Естественно, последнее обстоятельство меня крайне нервировало, поскольку запросто могло стоить мне жизни.

– За кого держишь, а?! – выкрикнул я.

С полминуты Гордей сверлил меня пристальным взглядом. Так что показалось, что во мне уже навертели десяток витков добротной мозговой резьбы.

А потом он выдал мне по первое число.

– Я держу тебя, Гоша, за нормального – в целом – человека. В целом – весьма неплохого. Который просто угодил в кучу дерьма, из которой ему никак не выкарабкаться самостоятельно. И который вместо того, чтобы заниматься сейчас делом и копать, так сказать, могилу Тамерлана, выясняет тут отношения с человеком, который ему, в сущности, ничем в жизни не обязан. Разве что – хорошим отношением, которого он, в целом, тоже не всегда заслуживает.

Чувствовалось, что разозлился он не шутку. Как его, например, заклинило на этом "в целом"!

Я хотел было возразить, но Гордей резким жестом остановил меня.