Кладбище слонов

— Двадцать лет тому назад я встретил на Балу красивую женщину. Я танцевал с ней…

— Пять недель тому назад, — поправила она.

— …и подумал: интересно, захочет ли она когда-нибудь выйти из Круга и снова стать человеком, и оставаться им до гробовой доски?

— Мне и самой нередко приходят в голову подобные мысли. Особенно, когда мерзко на душе. Нет, Элвин, эта женщина не выйдет из Круга. Во всяком случае, до тех пор, пока не станет старой и некрасивой.

— То есть, никогда, — заключил он.

— Ты благороден. — Она выпустила к звездам струйку дыма и коснулась холодной стены. — Когда-нибудь ее перестанут замечать, а если кто и посмотрит, то лишь затем, чтобы сравнить ее с какой-нибудь красавицей далекого будущего. А может быть, это произойдет скоро, если в мире вдруг изменятся критерии красоты. Как только это случится, она пересядет из экспресса на обычный пассажирский поезд.

— И на какой бы станции она ни вышла, ее будет окружать чужой мир, сказал Мур. — Похоже, он ежедневно меняется до неузнаваемости. Прошлой ночью… виноват, в прошлом году я встретил бывшего однокашника. Он называл меня «сынок», «мальчик», «малыш» — причем не в шутку. Он основательно испортил мне аппетит.

— Знаешь ли ты, куда мы идем? — спросил Мур, когда она повернулась к засыпающему саду. — Туда, откуда не возвращаются. В небытие. Пока мы спим, мир идет своей дорогой.

— Это помогает сберечь силы, — сказала она через несколько секунд. Стимулирует. Вдохновляет. Я об отсутствии привязанностей. Все в мире тленно, кроме нас. Время и пространство не властны над нами, если у нас нет привязанностей.

— Ни к кому и ни к чему?

— Ни к кому и ни к чему.

— А тебе не кажется, что все это — великий розыгрыш?

— Ты о чем?

— О том, что с нами происходит. Представь, что все население планеты — мужчины, женщины, дети — год назад погибло при вторжении с Альфы Центавра. Все, кроме нас, замороженных. Предположим, инопланетяне распространили смертоносные бациллы…

— Я читала, в созвездии Центавра нет жизни.

— Хорошо, пусть они не с Центавра, а из другого созвездия. Предположим, все следы катастрофы уничтожены, и один из пришельцев показывает клешней на это здание. — Мур хлопнул ладонью по стене. — Он говорит: «Эге! Да тут остались живые, только они заморожены. Давайте-ка, ребята, спросим наших социологов, стоят ли эти земляне того, чтобы с ними возиться, или лучше снять крышки с холодильников, да и дело с концом?» Потом сюда входит социолог, любуется нашими ледяными саркофагами и говорит: «Эти олухи заслуживают только насмешек да нескольких строк петитом в провинциальной газетенке. Пусть они и останутся в полном неведении. Пусть думают, что все идет по-прежнему. Вся их жизнь расписана заранее, так что обмануть их труда не составит. Мы заполним танцевальные залы андроидами и будем удовлетворять все прихоти этих балбесов. Мы изучим их поведение в любой мыслимой ситуации, а когда закончим исследования, сломаем реле времени на морозильниках, — и пусть они спят до скончания века. Или снимем крышки, и они мигом протухнут».

На том они и порешили, и теперь мы, последние земляне, пляшем перед машинами нелюдей, изучающих нас по одним лишь им ведомым причинам.

— Ну что ж, — улыбнулась она. — Возможно, мы даже разок-другой сорвем аплодисменты, прежде чем протухнем.

Леота бросила окурок и, поцеловав Мура, пожелала ему спокойной ночи. Затем они разошлись по своим «бункерам».

Спустя двенадцать недель Мур решил отдохнуть. Каждого праздника он ожидал теперь чуть ли не с ужасом. Периоды бодрствования, на которые не выпадало Балов, Леота проводила вместе с ним. Последнее время она была мрачной и замкнутой — видимо, сожалела, что тратит на Мура свое драгоценное время. Поэтому он решил ненадолго расстаться с ней и увидеть что-нибудь реальное, совершить экскурсию по Земле две тысячи семьдесят восьмого года. Ведь ему, как ни крути, было за сто — давно пора оглядеться по сторонам.

«Богиня будет жить вечно», — утверждал заголовок выцветшей газетной вырезки на стене главного коридора Обители Сна. В статье речь шла об окончательной победе врачей над атеросклерозом и о полном исцелении одной из самых знаменитых его жертв. Мур подумал, что после собеседования ни разу не видел Дуэнью; впрочем, он и не искал встречи с нею.

Он достал из шкафа с повседневной одеждой костюм, переоделся, решительным шагом вышел из Обители Сна и, не встречая по пути ни одной живой души, направился к аэродрому.

Входя в кабинку на краю летного поля, он еще не знал, куда полетит.

— Будьте любезны, назовите место назначения, — раздался голос из динамика.

— Э-э… Оаху. Лабораторный комплекс корпорации «Аква Майнинг». Если, конечно, там есть посадочная площадка.

— Посадочная площадка там есть. Но на последние пятьдесят шесть миль пути придется оформить заказной рейс.

— Оформите на весь путь в оба конца.

— Пожалуйста, вставьте вашу кредитную карточку.

Мур выполнил эту просьбу.

Через пять секунд карточка упала в его подставленную ладонь. Он опустил ее в карман.

— Когда я прибуду на место?