Кладбище слонов

Сначала насмешники посчитали раболепием возвеличивать сеанс, но нынче на том фронте утихомирились. Допинга при заполненности сознания Универсальной Формой вполне достаточно, чтобы вызвать наших духов — мыследухов, которые перепрыгивают через щель между сознанием Спрашиваемого к глубоко скрытой точке в мозгу Спрашивающего. Оттуда они переправляются по восходящей на волнах любопытства, возникающего после вопроса, и вливаются в бессловесные предложения едва слышной моделяции. С таким хорошим паралингом, как Скарл, духи тоже посещают нас, если разум наш безмятежен. Его стенографистом был рядовой лингвист, который никак не мог угнаться за передачей.

«СОВОКУПНОСТЬ СЛОВ ОДИН (ПОЛНЫЙ ДИАПАЗОН ФЛЕКТИВНЫХ ЦИКЛОВ): Доброе утро/день/вечер. Мы приветствуем вас от имени Земли и желаем вам хорошей охоты/ рыбалки/урожаев/тучного скота/побед. Мы теплокровные, всеядные, патриархальные, высокоразумные существа. Мы нуждаемся во многих вещах. У нас есть много вещей, которые мы можем предложить другим существам, независимо от того, похожи эти другие на нас или нет. Кто вы? Что у вас есть/в чем нуждаетесь?»

Вопрос за вопросом, и каждый вопрос, укладываясь на другой, заполняет Форму. Теоретически все вопросы ставятся тем самым в равное положение относительно знания, и оценивается возможность заключения сделки на честной основе. Поскольку мы сами все спланировали, составляя заодно солидный запас ответов, и усовершенствовали процедуру Определения Неизвестных от искусства к науке, то мы фактически всегда оставались в выигрыше. Справедливость — принцип хороший, но глубинная психология, сопровождаемая военным анализом и усиленная властью на любом уровне — от религиозного до экономического,— дает нам маленькие преимущества, не заставляя нас беспокоить сенат.

Словно в плохоньком адюльтере по гипертелефону, ответы пришли какие-то гермафродитные:

«Доброе утро. Мы — слуги. Мы служим. Наши хозяева/правители — яйцекладущие. Мы всеядные. Мы разумные. Мы ни в чем не нуждаемся. Наши хозяева/правители дают нам все. Что вы хотите?»

И так далее по накатанной колее. На все наши ключевые вопросы — «мы не делаем то-то/знаем то-то/нуждаемся в том-то. Наши хозяева/правители делают то-то/ знают то-то/не нуждаются в том-то».

Они нам рассказали о себе все. Одержимый энтомолог был бы, наверное, от такого интервью на седьмом небе от счастья — примерно так же, как наш одержимый энтомолог Дейв Болтон.

— Пожалуйста,— взмолился он,— спроси их, не видят ли они поляроидной вспышки...

— Ш-ш! — произнес я, который руководил всем.— Позже.

Не замечал ли я капкана для медведя на газоне нашего сотрудничества? Мы готовы помочь вам, но — проклятье! — сэр, мы просто не знаем ответа на этот вопрос. И так далее.

«Не предлагай,— написал я на листке бумаги,— чтобы мы говорили с их хозяевами. Подожди, пока они сами не предложат».

Я положил записку перед Скарлом, надеясь, что чтение написанного мной удержит его от передачи той мысли. Я ждал, что последует.

Они предложили.

Скарл повернулся ко мне.

— Скажи им, что мы должны посовещаться,— ответил я.— Спроси, где их хозяева, как они выглядят, почему сами не пришли. И спроси, не предлагали ли они, чтобы мы послали тебя.

— Меня?

— Тебя.

Он спросил, и они ответили, что им придется посовещаться.

Да, в конце концов они поставили нас в известность, что и в самом деле их правители (которые живут в вечной ночи) упомянули, что мы можем послать нашего единственного паралинга, если возникнет необходимость пояснить что-нибудь. Хотим ли мы?

— Скажи им «да»,— велел я,— но не сегодня. Нам нужно еще немного посовещаться.

В тот день мы вчерне проанализировали Форму.

Полетев на крыльях смелого воображения, мы пришли к выводу, что правители схожи с муравьиными царицами и не любят покидать гнездо. В нашу задачу входило доставить на Мясник Форму, проанализировать ее и написать рекомендацию, а поэтому раз уж они не хотели идти к нам, то нам ничего не оставалось, как только пойти и самим навестить их. Однако нам не помешало бы принять какие-то меры предосторожности, так что Скарл всю ночь изучал депрессивные неврозы. Хейл сказал, что если дела пойдут совсем паршиво, то Скарл, чтобы не потерять рассудка, смог бы отступить, уйти в невроз.

— В нарушение всех правил мы тоже вооружились до зубов,— сказал я Хейлу, — а каждый зуб снабдили крохотным стеклянным капсюлем, ты и не слышал о таких. Я был почти обязан испробовать их.

— Да уж, конечно, догадывался,— фыркнул он.— Однако в моих неврозах нет ничего дурного. Я обеспечил его самыми лучшими, что у меня были.

— Уверен, что он оценил это по достоинству,— ответил я, наливая ему выпить.— Ты веришь в легенду о кольце царя Соломона?

— Ну-у, как в обобщенный образ...

— Образы, черт! Веришь ты в эту историю или нет?

— Да, в ней есть многоуровневый неосознанный смысл.

— Ну так перейди на минутку на мой уровень и ответь на вопрос. Забудь о психоструктурной дребедени. Может ли один интеллект управлять другим нефизическими методами?

— Харизма[50],— заявил он,— необычный феномен. Здесь обычно действуют многие факторы.