Кладбище улик

– Быстрее – да. Но веришь ли ты до конца своим людям? Ведь чем многочисленнее войско, тем выше вероятность предательства. В случае, когда речь идет об одном человеке, количество вариантов сокращается до двух: либо да, либо нет. А целый отряд – это уже далеко не два варианта.

– Фирн, не высасывай мне мозг сомнительными математическими доводами, окажи милость.

– К тому же, венценосный правитель людей… Доспехи Нордна, кажется, существуют лишь в единственном экземпляре.

– Да. Здесь ты прав.

– Стало быть, ты согласен?

– Хорошо, почтенный Фирн. Пусть он знает.

– Мудрое решение, венценосный.

– Надеюсь…

Кетгут слышал весь разговор будто бы сквозь сон. А может быть, то и был сон?

Когда он начал приходить в себя, первое, что ему стукнуло в голову: мыслить – самое трудное занятие на свете. Хотелось заснуть, но мешало монотонное гудение в ушах и желчное жжение в глотке. Тошнило, болели шея и затылок. События минувших суток промелькнули в сознании какой-то маниакальной карикатурой и показались малозначимыми…

Видно, при падении со скакуна, он достойно приложился башкой оземь.

– Хватит расслабляться. – Фирн цинично толкнул Кетгута в плечо. – Развалился, как барышня на сеновале.

– С каких это пор тебе по нутру человеческий юмор? – прошамкал он, разлепляя веки.

Арраун развел всеми четырьмя руками:

– Давно увлекся. Занятно, честное слово. Вы единственная раса, юмора которой я так до конца и не понял.

– Это заметно, – пробурчал Кетгут, дивясь собственной смелости. – По крайней мере, шутишь ты абсолютно не смешно. Я это еще в трактире подметил.

Фирн подумал секунду и улыбнулся рудиментарными губами.

– Этот сарказм мне вполне понятен.

– Радует. – Кетгут оглядел богатое внутреннее убранство армейской палатки, в которой они находились. – С кем ты только что разговаривал?

– Не важно. Сейчас слушай меня внимательно и запоминай с первого раза.

– Попробую.

Костер горел в центре прямоугольного помещения. Дым резво убегал в конусную вытяжку. Мутно-оранжевые отблески ретиво прыгали по предметам. Зловеще подсвечивались шкуры, развешанные на стенах, бликовали фужеры из лучшего цверговского хрусталя, которыми был уставлен небольшой золотой столик, крошечные отражения подрагивали в прозрачно-кровавой толще кувшина с вином.

Фирн пристально посмотрел на Кетгута щелками своих чуть раскосых глаз сквозь языки пламени.

– Зря ты корчишь из себя крутого, мастер смерти. Пришло время пугаться, а не бравировать.

Кетгут промолчал, вспоминая последние слова, услышанные им перед тем, как вылететь из седла…

«…две расы должны покинуть этот мир навсегда…»

– О боги… – прошептал он, начиная постепенно догонять ситуацию.

– Они не помогут, – негромко проговорил Млечный Фирн. – Боги не помогут нам избежать столкновения. Альянс Трех собрал огромную армию, отменно вооруженную и экипированную. Несколько самодуров в правящих кругах Велланского Союза ошибочно полагают, что готовы к масштабному кровопролитию. Ты сам имел удовольствие видеть: они даже устроили открытую провокацию возле посольства ящеров, дабы ускорить конфликт. Недалекие, самоуверенные кретины! Они даже не позволяют проникнуть в свои крошечные мозги толике сомнения! А стоило бы. Потому что никакого живописного сражения не будет. Большинство разведчиков и агентуры Союза подкуплено и перевербовано, а те крохи, которые оказались верны присяге – давно убиты на территории Альянса без шанса на возрождение. Посему Велланский Союз даже приблизительно не представляет, какая угроза нависла над ним. Угроза истребления доброй половины населения.

– Это нереально.

– Нереально? Стотысячная армия арраунов, ящеров и оборотней приближается в эти минуты к северным границам пустыни Хайран. Это более чем реально.

– Сколько-сколько? – прошептал Кетгут. – Ты, наверное, оговорился насчет численности…

– Сто тысяч отлично подготовленных солдат и офицеров под предводительством главы роя Чедай государства арраунов.

Кетгут на время даже потерял дар речи. Наконец выдавил:

– Такая армада под командованием Темной Насты?

– Именно. Это конец Союза, Кетгут. Более того… Это конец миру на материке на очень долгое время. Не на недели или месяцы, а на десятилетия, понимаешь?.. Потому что Наста и ее соратники из числа верховных ящеров и оборотней не остановятся. Они будут убивать, пока колодцы жизни не захлебнутся от желающих воскреснуть, а две из семи рас не канут в лету. И ужас в том, что им абсолютно все равно – какие именно это будут расы.

– Даже… если их собственные?

– Да. Им совсем… э-э… снесло башню. Кажется, так вы говорите в подобных случаях? – уточнил Фирн.

– Кажется, так… – машинально повторил Кетгут. – Но зачем ты предал свой рой, арраунов, Альянс?

– Я генерал, но не безумец. И не хочу стать частичкой хаоса, который надвигается на материк, чтобы повергнуть его во мрак голода и войны.

– Это слова воина, но не политика. А ты, насколько мне известно, политик, Млечный Фирн… Поэтому я не верю. Скажи правду, если хочешь, чтобы я помог тебе.

Арраун поднялся. Лиловая мантия, наброшенная поверх тяжелой боевой брони, зловеще всколыхнулась в такт его резкому движению.