Кладбище ведьм

…В таблице было уже сорок две строчки. Надя отмечала новых посетителей, вбивала новые фамилии. За две недели — сорок два человека. Каждый со своей историей, со своей проблемой. Каждый в той или иной форме просил о помощи. Скольким она в итоге помогла?

Сорок одна строчка закрашена желтым. Стоят краткие комментарии. Кто что хотел. Кто как расплатился. Электронная книга учета, ни больше, ни меньше. За этими цифрами — эйфория. Сорок два оргазма. Упоение счастьем.

Бабушки приходили за гаданием. Удивительное дело, пожилые люди очень трепетно относятся к своему будущему. Видимо, грань жизни, возникающая на горизонте их сознания, подогревает интерес. Сколько осталось? Как близко? Что ещё можно успеть?

Две женщины приходили в разное время, но в один день. Просили проверить мужей на измену. У одной муж прапорщик (изменяет), у другой диспетчер в метро (один раз, по пьяни на корпоративе).

Две другие женщины приводили мужей и, краснея и стесняясь, просили сделать что-нибудь ну, с этим самым, чтобы, значит, нормально всё было. Надя как раз скачала рецепт необходимого зелья.

К слову, в таблице была еще одна закладка. Список прочитанной литературы. Так. За две недели — девять книг. Чтобы не отвлекаться, Надя закрывалась в маминой комнатке под лестницей и читала по несколько часов подряд. Тут же старалась практиковаться. Например, прочитанные рецепты фотографировала на телефон, а затем, по вечерам, пыталась приготовить зелья.  Ощущения те еще. Словно в сказку попала, в которой старые ведьмы варят в котле зеленую вязкую жижу. Котла никакого не было, зато присутствовали электропечь, мультиварка и множество кастрюль разной масти. Грибов, наблюдая за ее первыми опытами, в шутку отмечал, что двадцать первый век добрался и до ведьмовского искусства.

Зелья готовились просто. Это как сварить, например, борщ или солянку. Главное в любом рецепте было — соблюдать положенные меры. Если написано, что три щепотки соли, значит три щепотки соли. Если столовую ложку тертого грецкого ореха, значит столько и кладём. Больше всего Надя опасалась, что вычитает в рецепте какую-нибудь фантастическую и насквозь неправдоподобную штуку, вроде корня мандрагоры или сердца дракона. Тогда, думала она, иллюзия хоть какой-то логики происходящего рассыпалась бы в прах. Но рецепты были простенькие и даже в чем-то предсказуемые. Любовные зелья приправлялись ванилью и экстрактом роз. Зелья отворота горчили из-за добавленного кактусового сока. Зелье на заживление ран было вязким и тягучим из-за желатина. В общем, ничего такого, что могло бы показаться странным.

Может, так и выглядело настоящее ведьмовство? Никаких чудес, а народная практика, выработанная годами?

Тогда, зачем Надя, выпроводив из гостей Антона Александровича с женой, и задумавшись о разговорах про злую ведьму из соседнего поселка, нашла в коробке с бижутерией иголки, окропила их святой водой и воткнула по паре штук во все дверные косяки? Это тоже к чудесам не относится?..

Она вбила в таблицу название еще одной книги, которую закончила читать ночью, перед сном. Никогда Надя не читала с такой скоростью. И, главное, все усваивается в голове, оседает. Удивительно.

На заметке было ещё три книги, которые Надя нашла там же, в маминой комнатке. Ох, и любила мама почитать… Вернулась к закладке с количеством посетителей. Сегодня должен был прийти один, самый главный. Вернее, его привезут родители. Тот мальчик, который упал с мотоцикла. Вроде бы у него порча, которую надо снять. Вот и посмотрим, на что годятся все эти ведьмовские дела.

2.

Когда во двор вкатили инвалидное кресло, со звоном ломающее колесами наледь, Надя поняла, что дело плохо.

Парень в кресле выглядел ужасно. Сидел он скрюченный, подняв к небу левую руку, согнутую в локте. Пальцы врастопырку, на лице не двигается ни один мускул, желтоватая кожа туго обтягивает острый череп, глаза на выкате, в уголке приоткрытых губ — тёмная пена слюны. Ему было чуть больше восемнадцати лет, а выглядел на пятьдесят.

Надя видела фотографии этого парня, Миши, до аварии. Большой, широкоплечий, мускулистый. Таких в армии сразу отправляют в ВДВ, родину защищать. Немудрено, что все девчонки в поселке бегали за ним, как заговоренные.

За девять месяцев тяжелая травма источила его мышцы, скрючила тело, стерла с лица улыбку. Все, что Миша умел сейчас, это шевелить головой, моргать и двигать двумя пальцами на руке. Врачи говорили, что понадобится несколько лет напряженных упражнений, прежде чем он начнет хотя бы самостоятельно брать в руку ложку и открывать рот. А о полной реабилитации не шло и речи.

Родители Мишины, конечно, врачам не верили. Не в наше время. Мама, Вера Петровна, была уверена, что на Мишу навели порчу. Отвергнутых девчонок вокруг него накопилось много. Каждая могла задумать что-нибудь нехорошее, сходить к ведьме, да и нажелать всякого.