Кладбище звездных кораблей

Меня втолкнули в камеру, она оказалась пустой. Имела размеры три метра с небольшим в диаметре и длиной метров пять. В памяти мелькнула мысль «всего лишь пять метров», взял её на заметку, прислушиваясь к тем репликам, которыми обменивались корсары. Один упомянул про всевидящее око, я сразу его заметил — глазок телекамеры находился над входным люком, так что всё помещение контролировалось на мониторе. Из прочих слов я понял, что пара человек останется непосредственно у входа в камеру, и ещё двое снаружи у космобота. Никто не ожидал помощи мне извне, но прозвучало предостережение: даже при намёке подобного сразу же поднимать тревогу и тогда прибудет целая группа.

Усмехнулся: кого они опасаются? Кто же мне может прийти на помощь — Восиль? Крайне сомневаюсь в этом.

Оживился при воспоминании о Тальяне — всё же ночь была крайне приятной. А для неё — тем более. Она бы могла предпринять что-то. Но вряд ли даже попытается. Ни от кого другого даже теоретически помощи ждать не приходилось. Наоборот, свыше тысячи пиратов жаждали расправы надо мной.

Отметил, что ранее это помещение предназначалось для десантников, но оно укорочено, поставлена переборка. Никаких нар или сидений не имелось. Только несколько тонких картонок на полу. Я их собрал в одно место прямо напротив глазка и сел, опираясь спиной на переборку, гадая: а что за ней?..

Освещение в камере было скудное. Подумал, что это может быть мне на руку.

Промаялся в камере, как мне показалось, пару часов, затем меня повели во дворец, где был организован надо мною суд. Вёл его Ньюфис, король постоянно вмешивался, что-то указывал, и всё делалось по его велению.

Меня заставили рассказать, как я убил их главаря.

Пришлось рассказать. Признался, что я был сильно пьян, как и Хуан, который бросал нелестные эпитеты в мой адрес, ибо тогда поставил значительную сумму на моего противника и проиграл. Принц Диего из-за неожиданного звонка покинул нас. Пират заставил меня пить, несмотря на моё нежелание, и, чокаясь фужерами, намеренно облил вином. У меня не было полной уверенности в том, что он это сделал сознательно, но такое вполне могло быть. Ежели я и приврал, то самую малость. Хуан набросился на меня, мне пришлось обороняться…

Ничего не было принято во внимание: ни моя самооборона, ни фактическая провокация пирата, ни моё опьянение. Приговор огласили сразу — самая лютая смерть.