Кладбищенский фестиваль

Я повернулась на смех. Позади нас, возле дальней стены один из местных ловко жонглировал какими-то крупными, чуть светящимися в полутьме орехами.

— Они тоже так делают? — Удивилась я.

— Ага. Те еще акробаты. Сейчас и другие подтянутся. Постоянно так, надоело уже. В новинку оно интересно, конечно.

И точно, к жонглеру присоединился еще один товарищ, за ним еще. Несколько Кузнечиков успели вынести откуда-то стеклянные блоки и, нагромоздив один на другой, принялись выплясывать на неровных гранях.

— Да не смотри на них так, — махнул рукой постаревший Сергей. — У них мозгов не больше, чем у голубя. Только что чуть не преставились, а им все одно. Не съели — и ладно. Сейчас попляшут, да по домам разбредутся.

— А вы? — Оглянулась я.

— А что я? Здесь, как всегда. Я слишком стар, чтобы бегать от Паразитов туда-сюда. Да и не настолько глуп, чтобы заниматься этой бессмыслицей.

— А что за Паразиты?

— Как что? На блохах которые.

— Каких блохах? — Не поняла я.

Сергей удивленно приподнял брови.

— Нет, серьезно, каких блохах?

— Помните, как древние представляли строение вселенной?

— Все по-разному.

— Ну да, но суть в том, что часто, по их мнению, люди жили на спинах гигантских черепах, птиц, рыб и прочей живности. Так в Сэмсали люди, и правда, живут на них. На блохах, в данном случае.

Я нервно засмеялась.

— Что, правда?

— Ага.

— Мда. Лирены живут на блохах?

— Очень больших блохах. Водоплавающих, кстати. Сам Сэмсали — раковина, где вместо моллюска — океан. В океане плавают блохи, в основном, на поверхности, но иногда они ненадолго ныряют под воду. Ну а на блохах живут лирены: я их называю Кузнечиками и Паразитами. Последние постоянно воюют за территорию. Паразиты размножаются в больших количествах, но и умирают в таких же, потому что без Зерна Клиадрального в основном. А Кузнечики, глупые, вместо того, чтобы их истребить полностью, побегают сначала, потом повоюют немного, отгонят Паразитов и опять давай плясать.

— Люди на блохах, — мне никак не удавалось остановить истерический смех. — А как же… э-э… блох не разрывает во время пространственных перестановок?

— Так блохи сами и переставляют отдельные участки своего тела. Уж не знаю, как они это делают.

Я перестала смеяться.

— Зачем?

— Ну, чтобы Паразиты не досаждали.

Потрясающе. Для второй стадии шизофрении — самое то.

— Так поэтому Город только в океане себя спокойно чувствует…

— Какой Город?

— Да никакой. Гипотетический.

— А-а. Ну да.

Несколько Кузнечиков запутались в вытащенной из коробок «мишуре» и покатились по полу, опутанные светящимися голубыми нитями. Кое-кто уже начал уходить.

— А ведь у них, как и у нас с вами, есть Сущность, — сокрушенно покачал головой Сергей.

— А у Паразитов тоже Сущность есть?

— Ну да, это же лирены.

— Не поняла, — нахмурилась я.

— Ну как же, лирены — это что-то вроде сплава тела, Сущности и Духа. Остальные живые существа обладают только телом и Духом. У неживых предметов есть только тело. Этот постулат положен в основу классификации всего, что нас окружает. Вам, смотрю, никто этого не объяснял?

— Да мне вообще мало что объясняют, — проворчала я.

— Смотрите тогда. Сущность — это что-то такое нейтральное. У нее нет ни формы, ни памяти, ни судьбы. Это как глина. Что из нее вылепишь — никто не знает. Но с ней связаны Духи. Вы, должно быть, знаете, Сущности реинкарнируются. Всю память о жизни хранит Дух. Но он не уходит с Сущностью, а остается в псевдомире. Как призрак, только не такой опасный. А у Сущности остаются связи с прежними Духами. При желании, с ними можно пообщаться, но лучше не стоит. Для психики вредно.

— Еще бы.

Последние группы Кузнечиков покинули дольмен, и мы остались вдвоем.

— Вы прямо здесь живете? — Обратилась я к Сергею.

— Не совсем. Идемте, я вам покажу.

Мужчина поднялся с мешка и повел меня в сторону одного из углов. То есть, это мне сначала показалось, что там был угол. На самом деле обволакивающая темнота скрывала уходящий в сторону коридор. Стены его были увешаны какой-то непонятной фольгой и мишурой, как будто украшения с новогоднего детского утренника еще не успели полностью снять. А потом коридор как-то незаметно превратился в лес, из которого мы довольно быстро вышли к маленькому деревянному домику. Белое «небо» здесь слегка приоткрывалось, спасибо расступившимся деревьям, и можно было заметить, как оно слегка отливало перламутром.

— А деревья…

Но кто-то вновь погрузил мир в вакуум, и не раздалось ни звука.

А деревья, получается, на самом деле — волосы блохи?

«Ну да», — меланхолично кивнул Сергей.

Ну да. Класс.

«Я сейчас подойду. Вы заходите, загляните на чердак. Обязательно возьмите что-нибудь с собой. У меня много диковинных сувениров, выбирайте, что приглянется».