Кладбищенский смотритель (сборник)

Средство от скуки

«Я часть той силы, что, желая зла,

вечно творит добро…»

Гёте, «Фауст».

– Мне скучно, бес…

– Фауст, опять ты за свое! Ну, что на этот раз?

– Просто скучно. Развлеки меня.

– Ладно, смотри: видишь двух мальчишек?

– Что играют на дороге? Да.

– Через несколько минут из-за поворота вылетит повозка – лошади понесут. Один из них попадет под колеса и погибнет. Выбирай, который.

– Хм, интересно. Расскажи мне о них. О том, кем бы они стали, если бы…

– Изволь, Фауст. Вон тот, чернявый, Адольф, из австрийских немцев. Прославится тем, что станет рейхсканцлером, возглавит Германию и приведет ее к великой славе. А затем – к небывалому позору и унижению. По его вине начнется самая страшная война в истории человечества, в которой погибнут десятки миллионов. Мужчин, женщин, детей. Перед смертью многие из них испытают неимоверные страдания и муки…

– Понятно. А второй?

– Шлома, еврей. Умный и талантливый мальчик, станет известным ученым. Через тридцать лет он эмигрирует в Америку, спасаясь от сторонников той партии, которую создаст его друг детства, переменит имя и займется разработкой новой бомбы – самой мощной в мире. В конце войны две такие штуки их сбросят на японские города и превратят их в пыль. В адском пламени погибнут сотни тысяч людей… И тоже в страшных муках.

– Да, непростой выбор. Скажи, Мефистофель, а эта война неизбежна?

– Разумеется, Фауст. Ты же знаешь – колесо истории не остановить. Война не может начаться или закончиться по воле или прихоти одного человека, ее готовят многие. Адольф – лишь часть той силы, которая приведет к ней, хотя и очень важная. В грядущем столетии, кстати, будет две большие войны…

– А первую тоже начнет он?

– Нет, но примет в ней активное участие, что определит его судьбу. А также судьбу всего мира…

– А Шлома?

– Его вклад в создание разрушительной бомбы станет решающим. Именно он придумает, как взорвать ее. Кстати, сделают эти бомбы именно для того, чтобы убить Адольфа, но опоздают – ко времени их создания он будет уже мертв. Так что пострадают совершенно невинные люди…

– Значит, погибнут миллионы или же сотни тысяч?

– Да. Миллионы – если ты спасешь Адольфа, и сотни тысяч, если Шлому. Выбирай. Но поторопись – повозка уже близко.

– Зло или очень большое зло? Сложный выбор. Знаешь, бес, хочу предложить тебе одну сделку. Я больше никогда ни о чем тебя не попрошу, если ты выполнишь мою последнюю просьбу.

– Говори, Фауст.

– Убей обоих!

– Как скажешь…

– Мама, мама, там сейчас такое было! Повозка задавила двух мальчишек – возница не успел остановить лошадей…

– Слава Богу, Адольф, ты жив! Сколько раз говорила тебе – не играй на дороге!

– Я не играл, мама, просто шел из школы и увидел. Кстати, учитель задал написать сочинение о том, кем хочешь стать…

– Ну, и кем же ты станешь, Адольф?

– Художником! И стану учиться в Венской Академии художеств…

– Мефистофель, ты обманул меня! – Разумеется, Фауст. Бесы ведь всегда лгут. А теперь прощай, я выполнил твою последнюю просьбу. Встретимся в аду.

Город моей мечты

Зал космопорта встретил меня привычной суетой и очередью перед таможней. Я пристроился в ее конце и достал комм – почитать. А еще посмотреть последние новости – совсем отстал от жизни за последние полгода. Конечно, в нашей тюремной камере имелся головизор (как же без него – положено!), но все мои товарищи по несчастью оказались, как на зло, страстными любителями футбола…

Что, в принципе, было не удивительно: они же из космопорта, ребята простые, работяги, следовательно, особым интеллектом не отличались. Да он им и ни к чему им – управлять погрузчиком или тянуть кабели можно и без оного. Даже легче как-то. Так что футбол – для них самое то.

Кстати, большинство соседей получили свои две-три недели за мелкие правонарушения, типа воровство из багажа, пьяные драки или что-то иное в том же роде, я был среди них единственным рецидивистом. Целых пять ходок, и все как минимум по полгода! Но, несмотря на мои солидные сроки, я особыми привилегиями в камере не пользовался. В том числе – что касается головизора.

Как только начинался очередной матч, парни плотно усаживались перед экраном, и посмотреть что-то другое было совершенно невозможно. Футбол, один футбол, все наши долгие вечера! Даже эротическое кино не вызывало у них такого прилива энтузиазма, как вид двадцати двух потных мужиков, гоняющих мяч по зеленому полю где-то за сотни миль отсюда. Я, конечно, участия в этом безумии не принимал, делал вид, что футбол меня не интересует, но и не возражал активно… Как говорится, с волками жить – по волчьи выть.