Кладезь бездны

И торжествующе вскинул кулак. Карматы на башне и на стенах заорали, потрясая копьями.

Мелко сеялся дождь. Сумама втянул сопли и сам вздрогнул – до чего ж громко получилось. Вокруг стояли очень тихо.

Красавец, меж тем, раскинул руки в широких белоснежных рукавах: хватит орать, мол. И крикнул:

– Я – копье Богини! Я – разящее оружие Девы-Львицы! Вам никогда не победить таких, как я! Жалкие неверные черви!

За спиной зазвенела трензелем лошадь.

– Я – копье аль-Лат! Богиня дарует нам победу! А вас ждет смерть!..

Восторженные вопли карматов длились довольно долго.

Наконец, бело-зеленый снова развел руки в повелительном, призывающим к молчанию жесте. И эдак высокомерно двинул ладошкой: сюда, мол.

К нему подволокли пленного. Сдернув с человека мешок, кармат крикнул:

– Это – воин из мукатила, получающий жалованье от халифа!

– Откуда только узнали, иблисовы отродья… – послышалось за спиной бормотание Марваза.

Каид подошел поближе и скрипнул зубами:

– Да смилуется над тобой Всевышний, Муса…

По виду стоявшего между зубцами парня понятно было, откуда узнали. На бедняге не было живого места: даже издали хорошо просматривались кровоподтеки на лице и грязь на разодранной рубашке.

Кармат заорал с новой силой:

– Он брал деньги за то, что убивал преданных слуг Богини! Его мы убьем первым!

Мусу оттащили назад. На его место выволокли другого пленного. Сняв мешок, бело-зеленый крикнул:

– Это – глупый феллах, одураченный злыми проповедниками халифа! Он не брал денег за то, что убивал слуг Богини! Его обманули! Между такими, как он, и слугами Богини нет вражды! Его мы убьем последним!

Разбитое лицо ашшарита свидетельствовало о том, что при допросе карматы не делали особой разницы между гази и солдатами на жалованье.

– Это – еще один скверный пес, получавший монеты за нашу кровь! Его мы убьем на ваших глазах!..

Так продолжалось довольно долго.

Наконец, последнего из пленных отволокли от края башенной площадки, и карматский красавец проорал:

– Мы их всех убьем! Кого раньше, кого позже! Но если вы, жалкие неверные черви, желаете получить их назад, то мы – так и быть! – готовы меняться! Двадцать наших воинов в обмен на ваших трусов! Вернете наших храбрых проповедников – и мы даже не откромсаем этим жалким людишкам мужское достоинство! Богиня призывает обратно своих верных слуг!

– Ну, давай договаривай… – пробормотал за спиной Сумамы каид.

– Присылайте к нам своего человека на переговоры! Я – копье Богини, я делаю все по воле Богини! Присылайте человека, я сказал! Не сумеречника! Пусть ваш человек выйдет на середину тропы! Слышите, вы, жалкие трусы!..

Вокруг разом заорали, словно вторя карматам на вершине башни. Те тоже вопили, потрясая оружием. Пленников тычками погнали с площадки прочь.

Сумама обернулся – и вовремя. Работая локтями, Марваз пер прямо к халифской лошади. Кайсит почесал за ухом и вклинился в толпу вслед за ним.

Протолкавшись к самым золотым поводьям аль-Мамуновой кобылы, каид поцеловал правую ладонь и громко сказал:

– О мой халиф! Я пойду! Я пойду выручать моих братьев!

Аль-Мамун долго смотрел на Марваза, потом обернулся к нахохленному, мокрому Тарику. Нерегиль поддал каблуками в бока сиглави, и тот недовольно шагнул вперед. С мундштука текли длинные вязкие слюни.

– Иди, Марваз, – кивнул, наконец, командующий.

Ашшарит кивнул в ответ и потащил через голову перевязь с мечом. Оглянулся, кому бы отдать. Сумама с поклоном принял оружие мученика.

– Джамбию оставлю, – враз охрипшим голосом сказал Марваз. – Хоть за рукоять, если что, подержусь.

Ну, да. Какая там джамбия, если в тебя со стен целятся. Действительно, разве чтоб под пальцами чего привычное было…

Тарик криво улыбнулся:

– Оставь джамбию. На такие беседы мы тоже ходили с ножом у пояса…

Видать, нерегилю такие переговоры были не впервой. Сумама где-то слышал, что до того, как появиться в аш-Шарийа, главнокомандующий долго воевал на Западе.

– Нет силы, кроме как у Всевышнего, – четко проговорил над гомоном толпы халиф. – Пусть Он пошлет тебе удачу, о дитя ашшаритов. Он милостивый, прощающий…

Марваз снова кивнул. Тарик резко нагнулся с седла:

– Если будут бить?..

– Не сопротивляться, – буркнул в ответ каид. – Я знаю. Не сопротивляться.

Нерегиль медленно распрямился, все так же глядя каиду в глаза. И вдруг добавил:

– Они поведут тебя в крепость, Марваз. Иди с ними. Но подай нам условный знак. Если почувствуешь, что все, конец – сложи руки за спиной. А если решишь, что есть надежда выйти живым – заложишь руки за голову.

Каид мрачно кивнул.

– Не перепутай, о Марваз, – вдруг улыбнулся Тарик.

И оба, сумеречник и человек, невесело рассмеялись и хлопнули друг друга ладонь в ладонь.

* * *