Кладоискатель и доспехи нацистов

— На какое-то озеро в Новгородскую область.

— Как жаль, — сказал я.

Боря выполнил обещание и слинял. Недурно было бы слинять и мне, но я не мог. Теперь, когда вместо безликого «Светлого братства» возникли вполне конкретные люди, желающие моей смерти, я должен был действовать. Глупо было идти на попятный, соглашаться продавать Доспехи и заключать мирный договор. Истинные арийцы имели характер нордический, твердый и прощать врагу великие прегрешения не собирались. Они в полной мере продемонстрировали свое вероломство, заставив Рыжего отрабатывать заплаченное грязное жалованье. Богунов, конечно, доведет дело до конца, он это умеет. Я не должен сидеть и гадать, что пронзит мое сердце: пуля или нож.

Рыжий оказался мастером устраивать засады — не зря воевал в Боснии на стороне мусульман. Сарацины известные головорезы. Чему он научился у них, я уже знал по Синяве: ничему хорошему.

Отмывшись под горячим душем от лесной грязи, я достал из серванта початую бутылку «Реми Мартина» и с ходу принял полтишок. Повторно наполнив бокал, уселся в кресло и погрузился в размышления. Думы были невеселыми — все больше о сарацинах и резне. Кресло я задвинул глубоко в угол, чтобы не светиться напротив окна. Снайпер на соседней крыше уже стал моим ночным кошмаром.

Впервые мне приходилось планировать покушение на убийство. Тщательно продумывать каждую деталь: выбор позиции, маршрут отхода, незаметный способ доставки оружия. Первым я решил ликвидировать Стаценко. Остап Прохорович был единственным звеном, связывающим со мной «Светлое братство». Без осведомителя воевать им станет сложнее, а мне — приятнее. Пан Стаценко прочно ассоциировался у меня с гибелью тестя, за которого я чувствовал вину перед Валерией Львовной, не говоря уж о Маринке. Я приговорил подлого стукача. За него на том свете мне семь тяжких грехов спишется.

* * *

Хмурое петербургское утро теплом не радовало. Из чердачного окошка доносилось сытое воркование голубей. Я подул на озябшие пальцы и засунул их под мышки. Тоже мне, лето! От ветра, постоянно дующего на этой высоте, тонкие кожаные перчатки не спасали. Начинался третий день наблюдения, от гибели тестя — четырнадцатый.

Я выпасал машину Стаценко, заняв позицию на крыше девятиэтажки. Отсюда хорошо просматривались ворота его особняка, находившегося метрах в четырехстах от моего поста. Чтобы разглядеть «мерседес», бинокля не требовалось. Я также был уверен, что с такого расстояния попаду куда нужно. Силки были расставлены должным образом, и оставалось дернуть за веревочку, чтобы добыча забилась в предсмертных судорогах.

Офис ЗАО «Ресурсы» находился в Купчино, на улице Влада Тепеша, — от Озерков не ближний свет. Чтобы добраться туда, нужен час. Остап Прохорович прибывал на службу к половине десятого. Соответственно, выезжал из дома в восемь тридцать или чуть раньше. За минувшие дни я получил некоторое представление о деловом распорядке функционера «Светлого братства» и выяснять дальнейшие подробности его жизни не собирался. Для реализации моего замысла мне было достаточно знать, во сколько он покидает усадьбу.

Противотанковое ружье Дегтярева, собранное и с патроном в казеннике, лежало рядом со мной. Остальные патроны разместились в карманах куртки. За пазухой, при каждом движении скользя рукояткой по Доспехам, елозил «стечкин». За спиною под курткой был пристегнут арийский меч. Выходя в засаду, я предпочел быть во всеоружии, чтобы какой-нибудь идиот не сорвал своим появлением на крыше тщательно подготовленную акцию. Любой незваный гость будет зарублен или, в крайнем случае, застрелен. Став засадным снайпером, я начал хорошо понимать Рыжего.

С крыши двор Стаценко был как на ладони. Остап Прохорович появился в зоне видимости, когда часы показывали четверть девятого. Он сошел с крыльца и сел на заднее сиденье «мерседеса», который ждал его с работающим мотором. Охранник поспешил к воротам, а я отомкнул сошки ПТРД, угнездил их на обитом жестью парапете крыши и вдавил в плечо дугу приклада. Оттянул крючок ударника, повернул, снимая курок с предохранительного взвода, и осторожно отпустил. Теперь противотанковое ружье было готово к бою. Я приник к прицелу, старательно дыша. От первого выстрела зависело очень многое. Ворота раскрылись. Я замер.

Когда «мерседес» выполз со двора и затормозил перед дорогой, я выстрелил. Мир содрогнулся. Сохи слетели с парапета, я едва удержался на коленях и судорожно зашарил в кармане, выцепляя следующий патрон, спеша перезарядить, пока машина не уехала. Когда я наконец захлопнул проклятый затвор и смог обозреть результат работы, то понял, что волновался напрасно. Транспорт был надежно выведен из строя. Бронебойно-зажигательная пуля попала в мотор. Из-под капота повалил черный дым.

— Лопнул подсвечник у пятой свечи! — злобно прошептал я и пальнул по салону, стараясь зацепить разместившегося на заднем сиденье пассажира. — Нету бензина, хоть хуем стучи!