Кладоискатель и доспехи нацистов

— Археологией, — будто бы раньше, когда меня здесь дружно считали лентяем, я занимался чем-то иным. — Самая благородная из наук всегда была моим призванием.

— Мариша показывала прессу со статьями о вас, — любезно поведала Валерия Львовна. — Вы нашли какое-то эскимосское сокровище?

— Да, — с достоинством ответил я и кивнул на мечущего в пасть закусь корефана. — Вот, вместе со Славой и откопал.

Ксения зарделась. Приятно, когда хвалят мужа.

— Я всегда считал, что из вас выйдет толк, — осторожно вступил в разговор Анатолий Георгиевич, которому было интересно пообщаться со мной, и теперь он деликатно высказывал мнение относительно моей непутевой особы. — Археология — замечательная профессия. При соответствующем навыке можно добиться потрясающих результатов. Разумеется, должно было пройти некоторое время, прежде чем вы научились проводить исследования с добросовестностью истинного ученого. Признаю, поначалу между нами возникали разногласия…

Только сейчас я понял, насколько мало мы знакомы.

— …Но теперь, когда вы совершили такое потрясающее открытие, у нас с мамой не осталось сомнений, что вы сумеете устроить судьбу нашей дочери.

В словах затюканного научного работника чувствовалась термоядерная тещина накачка.

— Ладно, папа, — охладила его Маринка. Я подмигнул Славе:

— Наливай. Выпьем за родственные отношения. Выпили. Потеплело на душе.

— Что касается судьбы дочери, — снисходительно пояснил я тестю, — то она могла быть устроена значительно раньше, если бы вы не считали меня лодырем и проходимцем, каких не сыскать.

— Гм… это не совсем так. — Глаза Анатолия Георгиевича забегали по пластмассовой зелени, украшающей гостиную.

С позапрошлого лета в квартире мало что переменилось. Те же фальшивые джунгли и запыленные головы животных на стенах — Маринкин дед был таксидермистом.

— Не сердитесь на нас, Ильюша, пожалуйста, — мягко попросила Валерия Львовна. — Кто старое помянет… Мир, ладно?

— Идет, — уступил я.

Доброта, как ни странно, может являться следствием равнодушия. Когда люди тебе безразличны, необходимость пристрастного отношения к ним отпадает. Поэтому мы так часто ссоримся с близкими и остаемся вежливыми с малознакомыми людьми. К близкому человеку предъявляется больше требований. Маринкины же родители, я знал, были и останутся для меня чужими. С ними можно было и помириться. И столь же безболезненно поссориться. Их чувства не имели для меня никакого значения. Угадав момент, Слава наполнил рюмки.

— Давайте за мир, — предложила повеселевшая Валерия Львовна.

После третьей обстановка за столом разрядилась. Я увлекательно описал поиск клада на развалинах старинной часовни, затерянной в лесной глухомани Псковской области. Случилось это вскоре после развода. За тот клад я отсидел трешник, но по освобождении купил двухкомнатную квартиру, в которой сейчас и живу. Так что мой промысел мог быть весьма плодотворным. Все напряженно слушали занимательный рассказ о раскопках и были поражены перепитиями копательского бытия. За исключением разве что корефана. Слава за обе щеки уминал бутерброд с яйцом. Он был в курсе всех моих дел.

— Как я люблю подобные авантюры! — завороженно произнес Анатолий Георгиевич.

Надо заметить, что он был доктором физических наук, но после сокращения штатов в Технологическом институте оказался уволен с должности начальника лаборатории и последние годы кормился репетиторством, натаскивая по математике тупых абитуриентов. Неудивительно, что после таких пертурбаций в голове ученого стали роиться мечты о легком заработке. С голодухи станешь падким на любые аферы, а тут еще зять-археолог, сколотивший состояние на раскопках. Как не пойти на мировую с таким!

— Никто не лишен романтической жилки, — пожалел я тестя, распаленное воображение которого, судя по блестящим глазам, воссоздавало пленительную картину сказочных сокровищ, ждущих своего часа где-то глубоко под землей.

— Глупо спрашивать, но это правда, что археологам часто попадаются весьма ценные вещицы, которые они незаметно прибирают к рукам? — поинтересовался Анатолий Георгиевич.

Ксения фыркнула с таким пренебрежением, будто с раннего детства проводила дни на раскопках.

— Нет, — серьезно заявил я. — Далеко не часто и далеко не всем.

Лаконичность моего ответа объяснялась отсутствием исчерпывающей информации о предмете дискуссии. Не так уж много я знал подобных случаев, чтобы поголовно шельмовать рабочих археологических партий.