Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха

— Чтобы лучше разгоралось.

Он взял пару старых покрышек. Мы свалили их в гостиной на труп араба, полили из канистры, не забыв окропить диван и деревянную лестницу на второй этаж. Я попытался провести дорожку на улицу, но бензин кончился. — Да ладно тебе, Ильюха, факелом зажжем. Слава открыл окна, чтобы сквозняк не дал огню задохнуться, осторожно взял за сухой угол облитую бензином подушку и вышел на крыльцо.

— Открывай калитку, — сказал он. — Сейчас за палю, и рвем когти.

Я отодвинул засов на железной дверце, врезанной в ворота. — Готово? — Готово!

Слава достал из кармана блестящую трофейную зажигалку. Откинул колпачок, чиркнул. Подушка занялась ярким оранжевым пламенем.

— Валим!

Он зашвырнул подушку в дом и прыгнул к воротам. Наружу вырвался клуб огня, едва не догнав корефанову спину. Я врезал ногой по калитке и выскочил со двора. Огляделся. Никого.

Мы бежали сломя голову. Прочь от полыхающего дома. Казалось, что сейчас послышатся крики соседей, кто-нибудь вызовет ментов и пожарных, и вообще все будет плохо. Опомнился я только в машине. — Гасимся! — приказал Слава.

Я вырулил на дорогу и погнал из Юкков, стараясь поскорее завернуть в лес. Минут через десять я почувствовал, что убегать больше не надо, и вздохнул:

— Ушли.

Корефан улыбнулся в ответ и провел ладонью по ежику волос от лба до затылка.

— Опалило чуток, — хмыкнул он, изучая грязную ладонь. — Надо будет к парикмахеру сходить.

— Ну, теперь-то уж сходишь, деньги будут. И к парикмахеру, и в массажный салон. Маникюр тебе там сделают, педикюр...

— Педи... В общем, мне этого не надо, — наотрез отказался Слава. — А вот в сауну завалимся точно.

— Не вопрос!

От метро, чтобы не засвечивать мобильник перед возможной прослушкой отечественных спецслужб, я позвонил Эрраре.

— Дело сделано, — сказал я. — Когда мы могли бы встретиться?

Испанец забил стрелку возле памятника Ильичу на броневике на площади Ленина. Знатное местечко! Неподалеку были «Кресты», куда нам со Славой надлежало отправиться в случае собственной неосмотрительности.

Договорились на шесть часов. Испанец не торопился. Мы подкатили туда за десять минут до назначенного срока. Припарковались, вышли. Прогулялись до истукана. Скверик у площади был многолюден. Народ на скамеечках потягивал пиво. Возле кустов ссорились бомжи. С вокзала в метро валили толпы с тележками — прибыла электричка. За нашими спинами находился Литейный мост, Большой Дом и шемякинские сфинксы с черепами вместо лиц. Справа была Арсенальная набережная с дачечным домиком, мужским и далее женским СИЗО, спереди и левее — еще один СИЗО на улице Академика Лебедева. Все это было так близко нашим сердцам! Либо рассердившийся на нас комтур ордена Алькантара обладал недобрым юмором, либо просто не догадывался о специфике этой точки.

— Мы неуклонно приближаемся к тюрьме, — подколол я Славу.

— Сплюнь.

Я трижды сплюнул через левое плечо. Так, на всякий случай.

Хорхе Эррара появился в сопровождении водителя-телохранителя Хенаро Гарсии. — Ваш заказ выполнен, — сказал я.

— Выполнен?

— Вы же хотели выжечь змеиное гнездо. Теперь этого дома нет. Он сгорел вместе с двумя трупами фидаинов. Можете проверить, мы подождем. На губах Эрарры зазмеилась довольная улыбка.

— В этом вы можете не сомневаться, госоподин Потехин. Я отправил туда человека после вашего звонка.

В его кармане заиграла мелодия. Эррара достал трубку. Перекинулся парой фраз на испанском. С удивлением посмотрел на нас.

— Резво, — заметил он. — Резво.

Слово понравилось испанцу, и он повторил его снова. Убрал телефон. Достал бумажник. Вытащил заготовленную пачечку купюр. Получать плату за убийство прямо на площади между управлением ФСБ, вокзалом и тюрьмой мне показалось стремновато, но Эрарре это было невдомек.

— С вами приятно иметь дело, — сказал он. — В ближайшее время я вам предложу еще поработать.

— Мы что, эскадрон смерти?

— Машину, — Хорхе Эррара надменно вскинул голову, — можете пока оставить себе.

Это был серьезный довесок. Я посмотрел на Славу. Он кивнул.

— Ладно, — сказал я. — Мы будем на связи.

— Тогда всего хорошего, — с достоинством откланялся Эррара.

Возвышавшийся за его спиной Хенаро Гарсия помалкивал, но на прощание еле заметно улыбнулся и с иронией подмигнул. Сей рыцарь нам явно симпатизировал. Должно быть, наслушался рассказов о случившемся в палате.

— Кабальеро! — бросил вслед испанцам друган.

— Ты о ком?

— Об этом, мелком. Весь на понтах, как на шарнирах, настоящий кабальеро.

В устах Славы это слово выглядело ругательством, а я подумал, что «кабальеро», как в средневековой Испании называли рыцарей, действительно здорово подходит к Эрраре с его горделивой осанкой и выпендрежным поведением. А дон Франсиско де Мегиддельяр, обосновавшийся в ожоговом отделении, теперь очень смахивает на рыцаря печального образа типа Дон Кихота.