Кладоискатели (сборник)

По мнению Славки, это было невозможно. Да и Сашка, как ему казалось, вкладывал в слово «поговорить» какой-то другой смысл. Славка намекнул на это Кириллову, и он тут же вцепился в эту мысль. Он засыпал Славку вопросами, и к концу разговора Леснев-младший отупел настолько, что уже ничего не соображал. Он не понимал повышенного интереса следователя к Грише-дурачку. Он не видел никакой связи между убийством Сашки и его попыткой «поговорить» с Гришей. Славка совсем перестал понимать Кириллова, когда он от Гриши стал незаметно подбираться к нему, Славке. Кириллов интересовался, крепко ли Славка спит, что читает, когда собирается уезжать и какие планы строит на будущее. Потом он вдруг ни с того ни с сего принялся расхваливать Люську. Он, оказывается, навестил библиотеку, изучил Сашкин формуляр и между делом вел с Люськой беседы, касавшиеся, как понял Леснев-младший, и его.

Но почему же Люська не сказала ему об этом?

Все это было странно, если не сказать больше.

Все это Славке не нравилось…

От клуба до библиотеки было рукой подать — только перейти улицу. Славка перешел ее и открыл дверь. Возле прилавка торчали два пацана. Наконец они ушли.

— Нам надо поговорить, — сказал он Люське.

Она пожала плечами, округлила свои космические глаза и даже приоткрыла рот, словно приготовилась к поцелую. Но у парня было другое настроение.

— Что все это значит? — спросил он.

— А что именно? Ты встал не с той ноги, да?

— Нам надо поговорить.

— Это я уже слышала. Поговори, если тебе хочется.

— О чем тебя спрашивал следователь?

— О книгах, которые читал Саша.

— И больше ни о чем?

— Ты сегодня какой-то определенно ненормальный, — засмеялась Люська. — Взъерошенный, сердитый… Что случилось?

Если бы он знал — что… Но что-то случилось. Что-то стало вползать между ним и Люськой. Надо было быть полнейшим кретином, чтобы не понимать, что Кириллов подбрасывал свои вопросики не из простой любознательности. Его крайне занимали отношения Леснева-старшего и Нифонтова. Прямо об этом Кириллов не высказывался, но Славка-то не Гриша-дурачок. Он сумел даже заметить, что Кириллов как будто удивлен тем, что отношения эти не выходят за рамки служебных, что их с Люськой семьи никогда не общались домами. Он словно бы не верил, что их с Люськой дружба и любовь начались со случайной встречи в библиотеке. По Кириллову выходило, что они с Люськой должны были еще в глубоком детстве играть в одной песочнице в те часы, когда их родители мирно занимались чаепитием. Как будто главбух и вахтер по меньшей мере коллеги или члены какого-то «клуба по интересам». Все это было бы смешно, если бы не был убит Сашка, парень, с которым Леснева-младшего, по его мнению, в общем-то, ничего и не связывало. Славка не удивился бы особо, если бы Кириллов начал расспрашивать его о взаимоотношениях отца и Сашки. Он, быть может, не стал бы даже возмущаться, если бы понял, что следователь ставит убийство в зависимость от этих отношений. На то он и следователь. Славка-то знал, что его папаша похрапывал в своей постели в то время, когда какая-то сволочь стреляла в Сашку. Но Кириллов и словом не обмолвился об Анюте. Он чего-то другого добивался, и Славка не мог понять, чего именно.

— Так о чем все-таки он с тобой говорил? — спросил парень.

Люська потушила улыбку и сказала жалобным голосом:

— Ужасно. Ты не представляешь себе… Саша ведь ходил сюда чуть не каждый день.

— Это я знаю. Я хочу…

— Я хочу, я хочу, — передразнила Люська. — Если хочешь знать, мы и о тебе говорили.

— Да?

— Да. И не изображай из себя расстроенного носорога. Я могу подумать, что ты что-то скрываешь от меня.