Кладовая солнца. Повести, рассказы

И если чистый младенец скажет: «Я хочу жить по правде, скажите, что же мне делать: рубить леса или сажать?» Я на эти слова младенца, каким и сам был когда-то, и думал, что не может быть в правде двух исключающих одна другую половинок, сказал бы так теперь:

«Дитя мое, если ты хочешь знать правду, то надо, конечно, и рубить, и сажать, но только ты сам должен научиться, где и когда надо рубить и где и когда надо сажать».

Обход правды

Правда колет глаза, сказать по правде очень трудно, и в то же время обойти ее очень легко при одном условии, что ты-то ее обойдешь, но в будущем когда-нибудь непременно за тебя поплатится невинный.

Корешок

Самолетик маленький с удивленно вздернутыми крылышками, сверкая, как белый серебряный лебедь на солнце, летит со скоростью тысячу километров в час.

Я готов бы ему удивиться, но он возник в течение моей одной только жизни: я хорошо помню, как учитель естествознания нам, детям, с мелом в руке на черной доске писал формулы и доказывал по вечным законом физики, что человеку летать невозможно.

Я не могу теперь удивляться движению реактивного самолета, потому что за следующую после меня жизнь это движение будет казаться таким же ничтожным, как пахота сохою в сравнении с трактором.

Но я удивляюсь корешку, который своим твердым чехликом впивается в минералы и обращает их в соки земли.

Я удивляюсь потому, что, будучи сам корешком у людей, стремлюсь тут подглядеть и, может быть, открыть самое-самое начало движения и понять в нем начало жизни.

Кнопки

Кнопок не надо бояться, а овладеть их техникой в таком совершенстве, чтобы у читателя не останавливалось внимание. Между тем читатель именно на то и жалуется, что по кнопкам он вперед догадывается, куда ведет его автор. Кнопки ставятся там, где автор боится себя («как бы чего не вышло»), и вследствие этого страха в его душе изымается некая сущность (нечто «неуловимое»), из чего и складывается свобода.

Студенту

В литературном отношении ваши рассказы не плохи и показывают вполне достаточную вашу подготовку для работы в этой области. Только надо обратить ваше внимание на то, что копировать особенности народной речи нельзя и что автор в этом отношении должен быть очень осторожен. У автора должно быть особое чувство родного языка, и это, по-моему, достигается постоянным и любовным чтением образцов. Но при наличии таланта это чувство меры является само собою.

Имейте в виду, что талант – это есть то же самое, что в природе называется землею. Я лично держусь этой аналогии и поведение свое в отношении таланта организую подобно земледельцу, который трудится над обработкой земли, но благодарная земля, конечно, рождает сама.

И вы, автор, должны иметь в виду, что счастье творчества – это когда вам ясно видно бывает, что рассказ ваш складывается сам, как складываются в природе кристаллы. Как раз этого-то и не видно в вашем рассказе: следы пота видны всюду, и рассказы держатся не сами собой, а все на кнопках. И оно так и должно быть, потому что «инженер душ» стоит перед небывалым…

Вы должны работать не над складыванием хороших мыслей и фраз, а над тем, чтобы у вас все само собой выходило, радовало бы все, возносило так, будто вы лучше всех написали.

Нравственность есть отношение силы разума к силе чувства. Чем сильнее чувство и чем ближе к нему разум, тем больше человек в его человеческом деле.

Есть чувства, восполняющие и затемняющие разум, и есть разум, охлаждающий движение чувств.

Трудовой процесс, если он свободен, кончается творчеством.

Собирание материалов для темы: Москва

Чертеж, формула, организация по формуле и чертежу не есть еще организм. Так что верить в формулу невозможно, а между тем мы сами этого именно от себя требуем, чтобы восполнять свои обязанности по формулам и чертежам.

Вот почему, когда строй ведущих идей так складывается, что возникает в душе радость, сейчас же эту радость берешь под контроль и спрашиваешь себя: «Не потому ли я радуюсь, что цикл моих идей сходится с заданной формулой? Не оттого ли я радуюсь, что житейский корабль мой получает приятную поветерь?»

Так происходит сейчас с багажом моей души, с чувством природы, обращенным из тайги на парк, из деревни на город.

Анализирую состав сердечных мыслей о природе и городе, как они движутся в моей душе.

1) Первое и основное чувство мысли: это что люди, размножаясь, губят девственную природу, и мы неминуемо расстаемся с живым чувством природы.

2) Второе (мое личное) чувство, что самая горечь расставания, самые слезы, сама сердечная мысль наживается нами в городе и что в самой природе среди простых людей совсем не содержится печали об утраченном, и даже часто напротив: наши крестьяне и сейчас на Севере, вырубаясь из лесов, провожают девственные леса словами: «Лес – бес».

Знаю по себе, что чувством природы я заряжаюсь в городе, что город есть аккумулятор этого чувства, и в городе мы учимся, например, различать (раз-личать) деревья, понимать цветы на лугу не просто ковром, а как различные существа.