Клады великой Сибири

По улицам города и поселков ходили толпы шахтеров с красными знаменами, пели странные песни, каких раньше Рябчик не слыхал. У всех вид был праздничный, радостный, люди обнимались, поздравляли друг друга.

Хозяева шахт сбежали. Сбежали и некоторые инженеры, штейгеры и вообще так называемые господа; говорили про то, что шахты переходили в руки рабочих, образовались какие-то Советы.

Слово «свобода» звучало всюду.

Рябчик хотя и не понимал хорошенько, что такое произошло, но чувствовал, что случилось нечто хорошее. Вид у отца и других шахтеров стал гордый, независимый, словно они стали другими людьми.

И самая жизнь потекла по-новому.

Потом приходили деникинцы – белые.

Весь Донецкий бассейн был повержен в ужас, многие шахтеры скрылись неизвестно куда.

Иван Чеботарев тоже скрылся, оставив сына на попечение вдовы Васильевны.

Впоследствии Рябчик узнал, что отец сражался вместе с рабочей дивизией против деникинцев, пока последние не принуждены были отступить и скрыться за границу.

Вспоминая прошлое, Рябчик и Мишка перебивали друг друга, спорили, горячились.

Крик из забоя заставил их прекратить спор.

– Эй вы, черти! Провалились, что ли?!

Мальчики, пересмеиваясь и подталкивая друг друга вскочили на ногти и бросились к забою.

IV

Прошло недели две.

Низкий забой был выработан, и Ивана Чеботарева с товарищами перевели в другой, более легкий, толщина угольного пласта в котором доходила до двух с половиной аршин.

Сюда же перешли и Рябчик с Мишкой в качестве откатчиков.

Тут работа была много легче. Забой был высокий, просторный, и уголь ломался посредством шнура.

Время от времени в забой приходил штейгер со шнуром. Шнуром называлось особое сверло, посредством которого штейгер просверливал в каменноугольном пласту канал.

Первый раз Рябчик чуть было не попал в беду.

Его заинтересовала работа штейгера, и он с любопытством смотрел, как штейгер, просверлив канал, вложил в него взрывчатый заряд с проведенным к нему бикфордовым шнуром.

– Из забоя! – крикнул штейгер, зажигая шнур, и бросился в галерею.

Опытные шахтеры, бросив инструмент, кинулись за ним.

Но на Рябчика словно что-то нашло.

Сделав несколько десятков шагов, он вдруг остановился и замер на месте, глядя на забой, где тлел зажженный шнур.

Никто не обратил на него внимания.

И вдруг что-то гукнуло, треснуло, черная стена в забое с грохотом рухнула, и Рябчик кубарем покатился по галерее, отброшенный силой взрыва.

– О, чтоб тебе! – выругался он, вскочив на ноги и ощупывая бока.

Из ссадин на лице и руках текла кровь.

Вернувшиеся в забой отец и его товарищи только головами покачали, увидев его.

– Ну, паренек, счастливо отделался! – проговорил Иван.

Мишка сбегал за водой, омыл товарищу ссадины и кое-как перевязал.

Нежничать не приходилось. Рябчик покряхтел и принялся за работу.

Взрывом оторвало огромную глыбу каменного угля, и шахтеры стали дробить ее кирками.

После этого явились плотники и подперли брусьями потолок в том месте, где благодаря взрыву образовалась пустота, чтобы не допустить обвала земли.

Мишка долго подсмеивался над Рябчиком.

– Ты бы носом к фитилю приткнулся!

– Дьявол! – огрызался Рябчик. – И так всю морду расцветило, а ты еще зубы скалишь.

Но одна беда часто влечет за собой другую.

Не успели шахтеры проработать в забое и трех часов, как внимание Ивана было привлечено странной переменой в лампах.

Огненные языки в горящих лампах обыкновенно бывали не длиннее сантиметра.

Но теперь они удлинились, доходя почти до сетки, и даже самый цвет огня изменился.

– Неладно, братцы! Никак – гремучка! – тревожно проговорил Иван, первый заметивший опасность.

– Гремучка, гремучка! – раздалось по всему забою. – Назад!

И все шахтеры, захватив инструмент, быстро покинули опасный забой.

Из какой-то невидимой щели, образовавшейся после взрыва, вырывался страшный гремучий газ, гроза всех шахт.

Достаточно чиркнуть спичку в том месте, где скопится много этого газа, чтобы произошел страшный взрыв.

И не раз случалось, что при таких взрывах гибли десятки шахтеров, засыпанные обвалившейся землей.

Весть о присутствии газа в забое мигом облетела штреки (продольные галереи) и достигла поверхности земли.

Не прошло и часа, как в опасный забой была направлена сильная струя воздуха, образовавшая сквозняк, и работа возобновилась.

Но все же, когда уголь в этом месте был выбран, шахтеры вздохнули облегченно, перейдя в новый забой.

V

В один из воскресных дней Мишка зашел к Рябчику.

К Ивану тоже зашел товарищ, забойщик Чингарев, и все четверо приятно коротали время за самоварчиком, поставленным ради такого дня хозяйкой Чеботарева.

Говорили о шахтах, о заработках, о газетных новостях.

Но скоро разговор перешел на другую тему.

Чингарев, подобно многим шахтерам, страшно суеверный, не верующий ни в Бога, ни в черта, но упрямо веривший в привидения и приметы, принес страшную новость.

– Ходит, – таинственно рассказывал он. – Митрий Суравцов своими ушами слышал в третьей боковой галерее четвертого штрека ее стоны.

Он говорил о «белой женщине», страшном призраке, живущем в шахтах, встреча с которым предвещает гибель тому, кто его увидит.