Клан

Тревожно пискнувший кардиомонитор прервал размышления Анастасии Павловны. Прибор, ранее рисовавший аккуратные синусоиды, отображал теперь резкие пики и пугающие провалы. Вот сердце сына вновь сбойнуло, затем еще раз, потом длинная пауза… Монитор тревожно выл на одной ноте, вытягивая тонкую нитку сердечного ритма… Ну же! Бейся! Борись, сынок!

Замигал сигнал экстренного вызова реанимационной бригады и оперативной группы медиков «Алькора». Дистанционный диспетчер «Скорой помощи» подключился напрямую к реанимационному оборудованию, что полукругом теснилось в изголовье капсулы. Вчера ей пришлось подписать отказ от госпитализации сына и оплатить услуги медпомощи на дому класса «Прим», без этого его бы просто забрали в специализированный «коматозник», где он бы тихо и незаметно угас.

Диспетчер дал команду на заряд дефибриллятора и активировал кардиоводитель. Резкий щелчок пневмоинъектора заставил вздрогнуть, пустая ампула из-под адреналина покатилась по полу. Разряд! Тело сына дернулось, выгибаясь судорожной дугой. Автодозатор впрыскивал в капельницу содержимое аптечного бокса, лицо врача «Скорой» на мониторе тревожно хмурилось. Еще разряд! Легкий дымок потянулся от нежных электронных потрохов вирткапсулы — почему-то не сработала блокировка, которая должна была отключить все непрофильное оборудование. Вновь лязгнул пневмоинъектор, ампула из-под атропина волчком закрутилась на паркете. Разряд! Кардиомонитор все тянул свою заунывную ноту, а в коридоре уже звучал топот многочисленных ног. Алькоровцы приехали первыми.

Анастасия Павловна с надеждой посмотрела на медика «Скорой», остававшегося на мониторе. Тот на секунду отвернулся, затем взглянул ей прямо в глаза и отрицательно покачал головой. Картинка на экране мигнула и сменилась на список проведенных реанимационных мероприятий. Дежурный передал инициативу прибывшим на место медикам и отключился.

А еще через полчаса Анастасия Павловна сидела за столом в полувменяемом состоянии, держа в одной руке стаканчик с успокоительными каплями, а в другой — официальную ручку со встроенным идентификатором, и, не глядя, подписывала бумаги. Свидетельство о смерти, отчет бригады «Скорой», акт о захоронении посредством заморозки… Она почти ничего не слышала и не видела, чему была откровенно рада, меньше всего ей хотелось бы вслушиваться в хлюпающие звуки установки, которая откачивала сейчас из тела сына лишнюю жидкость и заменяла ее раствором криопротектора.