Клан

Финчу пришлось прищуриться, чтобы в глазах не двоилось. Он ненавидел так напиваться и позволял себе достигать такого состояния только ради эйфории, которую оно гарантировало и на короткий миг доставляло. Но сейчас он был грустный, злой и более чем несчастный, и все эти чувства до единого были направлены внутрь, несмотря на наличие куда более подходящей и разумной цели.

– Я убью их, Бо, – сказал он, медленно кивая. – Каждую суку убью. А потом хоть потоп. Они не имели права так поступать.

Бо вздохнул.

– Не имели. Но если ты так уперся искать справедливость, ты не на той планете.

Финч уставился на него.

– Это что еще за предъявы? Я знаю, что у нас за мир. Никакой на хер разницы. Вспомни Всемирный торговый центр. Рухнул, вся страна бушует и требует правосудия. Президент посылает нас выбивать дурь из гадов. И вдруг все начинают жаловаться из-за его решения, и никому уже ничего не надо, кроме как чтобы он поумнел.

– К чему ты клонишь?

– Клоню, что в жизни не видал такой трагедии, как 11 сентября, и все равно все, кроме родственников жертв, чертовски быстро ее пережили.

Бо пожал плечами.

– Такова человеческая природа, видимо. Мы созданы так, что скорбим и страдаем, а потом забываем.

Финч осклабился.

– Да? А я вот нет.

– А ты вот нет, – обреченно повторил Бо.

– Вот ответь мне, – сказать Финч, выпрямившись, чтобы лучше видеть собеседника. – Если б террористы не на самолетах прилетели… если бы они сидели в машинах в паре кварталов… ну, скажем, человек десять, и взорвали бомбы детонаторами, чтобы обрушить здания…

– Ну?

– И после этого… люди видят, как они сидят в машинах и отмечают.

Бо молчал, ожидая, пока тот продолжит. Финч продолжил.

– Как думаешь, что было бы?

– Не очень понимаю.

– Ну харе, – Финч в отвращении взмахнул руками. – Прекрасно ты понимаешь. Ни один коп на тысячу километров вокруг и усом бы не повел из-за того, что сделали бы с этими террористами. Эту падаль порвали бы к херам, просто на клочки, как тех придурков в Сомали в прошлом году, и ни один судья в стране никого бы за это не посадил.

– Ну, не знаю, чувак.

– Да знаешь все.

– Ладно, скажем, да. И что дальше?

– Мужик ловит того, кто напал на его жену. Как он отреагирует?

– Озвереет.

– Ага, озвереет, даже если напавший в два раза выше, и сложен как танк, и даже если знает, что его убьют. Блин, если б ты был женат, с детьми, и обнаружил, что кто-то спит с твоей женой или лезет к твоим детям, ты бы захотел убить гада, правильно?

– Правильно.

– И если бы этих террористов поймали, если бы они не стали камикадзе, народ бы их линчевал, не моргнув и глазом. А почему? Потому что люди были рядом, когда все случилось. Видели, как над их миром измывались, надругались в такое время, когда мы все живем в безопасности, когда все должны быть друзьями, а кто не друг, тот живет в каких-нибудь ебенях. Но если эти враги тебя обидели, угрожали, растоптали твой мир прямо у тебя на глазах, и ты можешь их достать – попробуй меня убеди, Бо, что сам бы не сделал то, что первым приходит в голову, не задумываясь о последствиях.

Он выдохся, распалился, кровь в нем ревела, согревая на холоде. В виске гудела глухая боль.

Через какое-то время Бо снова сел.

– Да, – сказал он.

Финч поднял глаза.

– Да?

– Да. Я бы их порвал и, наверное, заодно всех, кто захочет меня остановить.

– Тогда почему, зная, что они сделали с Дэнни, ты меня удерживаешь?

Бо ответил не сразу, но когда заговорил, смотрел прямо в глаза Финчу.

– Потому что ты мой друг.

Несмотря на хмель, Финч удивился. Не сантиментам, а тому, что Бо, до мозга костей мужественный человек, произнес это вслух. Его это тронуло, может, еще сильнее из-за того, что он был пьян, но тем не менее оценил жест.

– Это еще одна причина меня поддержать.

– Я тебя поддерживаю. Сам знаешь. Я же говорил…

– Я помню, что ты говорил, – перебил Финч, – и понимаю, но поддержать ты меня должен на все сто. Не потому, что лично я верю, что это правильно, а потому, что ты со мной согласен.

Бо ответил раздраженным взглядом.

– То есть мне одобрять тебя надо? Сказать, что убить кучу народу и самому помереть в процессе или загреметь в тюрягу до конца жизни – великолепная идея и мне не терпится поучаствовать?

Финч хмуро улыбнулся.

– Что-то в этом роде, но без сарказма.

– Не могу, – ответил Бо. – А если ты сам действительно веришь в свою цель, тебе мое одобрение и не нужно, тебе должно быть плевать, что я думаю.

– Ну… мне не плевать.

– Почему?

Финч улыбнулся.

– Потому что ты мой друг.

– Придурок. Ты прочитал распечатки, которые я добавил к остальным документам?

– А то. Про ветеранов с посттравматическим синдромом.

– И?

– И как они вернулись домой, не дождались никакой помощи, поехали крышей, перестреляли кучу людей и застрелились сами. Какая мораль в сей сказке?