Клан «Дятлы» выходит в большой мир

Драккар, разбивая темноту изумрудными лучами, мчался над ночной степью, иногда огибая встающие на пути не большие рощицы. Взошла полная луна, и стало видно, что степь постепенно заканчивается, группы деревьев появляются всё чаще и становятся всё больше и гуще. А к тому времени, как солнце окрасило небо в нежный розовый цвет, мы уже летели над широким трактом, проложенным в дремучем лесу.

Зевая так, что, казалось, пасть порвётся и, ёжась от утренней свежести, я вылез из-под навеса. Потом присел рядом с управляющим Драккаром Добрыней. Ему хорошо: накидка из шкуры варга не только даёт не плохую защиту от вражеских атак, но и отлично греет. Мне же одетому в одни труселя мифической страны СССР оставалось только ёжиться и, стуча зубами, напевать песенку.

Я рождён в Советском Союзе,

Сделан я в СССР…

– Добрыня, где мы?

– Сам видишь, в каком-то лесу.

Я рождён в Советском Союзе,

Сделан я в СССР…

– А чего-нибудь интересного не видел?

– Из интересного, только то, что мы летим над большой дорогой, значит, если судить логически, где-то она должна упереться в большой город.

Пушкин, Есенин, Высоцкий, Гагарин -

Это моя стра-ана-а.

– А людей, то есть НПС, не видел?

– Нет, вот это, часа полтора назад ударилось о навес, – он показал пару корявеньких стрел, а так, больше никаких свидетельств цивилизации. Ты если встал, держи руль, а я пойду – всхрапну ещё часок.

Я рождён в Советском Союзе,

Сделан я в СССР… брр, холодища…

Примерно через час полёта по лесному коридору, я увидел сидящего на обочине НПС– человека. В этом месте в наш тракт вливалась ещё одна дорога, и на пересечении их стоял большой указатель. Я окоченевшими руками, кое-как продвинул рулевое бревно вглубь Драккара, останавливая наш полет. В полётах по прямой, нашему судну нет равных. Но вот на извилистых лесных тропинках, управление стокилограммовым бревном, оставляло желать лучшего. Надо его как-то на верёвках подвесить что ли, или гидроусилитель, какой приделать… Но что-то я отвлёкся. Затормозил я вовремя, НПС уже вскочил и склонил голову в изящном поклоне (интересно за кого он нас принял?).

– Доброе утро, уважаемый. Меня зовут Пахан. Мы в первый раз в этих местах, не поможете сориентировать, где мы вообще?

– Доброе утро, ээ, сеньор, меня зовут Антонио Бандерас. Я менестрель-путешественник, а находимся мы совсем не далеко от Другмира – одного из величайших городов людей. Видите, лес там уже заканчивается, ещё час пути и вы у его северных ворот. Если же направиться в эту сторону, то дня через два вы попадёте в торговый городок Бром, но я бы вам этого не советовал. Народ там живёт хоть и зажиточный, но грубый и неотзывчивый. Культурному человеку там делать нечего.

– Другмир – это хорошо. Если вы направляетесь туда, может составите мне компанию и расскажете больше об этих местах? Я демонстративно поиграл серебряной монеткой.

– С превеликим удовольствием.

Я растолкал Майора, ввёл его в курс дела, заодно отобрал у него штаны и куртку. Те хоть и были на последнем издыхании, но это было лучше, чем ничего.

– Я на разведку, – ещё раз повторил я, – связь через АбрамМоисеича, сами никуда не лезьте пока.

Я слез с Драккара, на недоуменный взгляд Антонио, глядящего на мои обноски, завёл всё ту же песню: мол, напали бандиты, сражение было жарким, но главное свои жизни и кошельки мы отстояли, в подтверждение чего всучил ему монету.

Надо сказать, что и сам он выглядел не на много лучше меня. Худой до невозможности, видимо барды зарабатывают плоховато. Одежда хоть и старая, но многочисленные прорехи аккуратно заштопаны. За спиной болтается музыкальный инструмент, до боли напоминающий балалайку.

– Ну, что, тронулись? Расскажите, где бывали, что видели. Мне про этот мир интересны любые подробности.

– Где я только не бывал?! От южной столицы людей до западных стойбищ гномов и северных племён гоблинов. Да что там говорить, вот, например, послушайте песню гоблина-погонщика:

ПО СЕВЕРУ ЕХАЛ ОДИН ГОБЛИНОС

ВЕЗЛИ ЕГО ДЕСЯТЬ СОБАК И БАРБОС,

Я сначала даже не вникал в слова песни, потому что Антонио, подвывал и скрипел, не попадая почти не в одну ноту. Его пальцы терзали струны балалайки так, что казалось, она сейчас развалится в его руках.

А САМ ГОБЛИНОС, НЕ СМОТРЯ НА МОРОЗ,

НА НАРТАХ ВЕСЕЛУЮ ПЕСЕНКУ ВЕ-УО-УО-З.

Теперь понятно, почему он такой худой, платить за такое искусство согласятся не многие.

ЭЙ, ДИРБОЛИ-ГАЛИ

ГЕЙ ДЫР-ДЫР-ДЫР БАЙ

Не унимался он.

ЭЙ, ДИРБОЛИ-МЫНДР

ГЕЙ ДЫР-ДЫР-ДЫР БАЙ

О ДЫР-ДЫР-ДЫР БАЙ!!!

– С гоблинами-погонщиками мне всё ясно, – я кое-как остановил пошедшего на второй куплет певца. – Ты мне лучше о Другмире, что-нибудь расскажи.

– О, Другмир! Это же город, в котором родилась Зена – самая знаменитая женщина воительница, вот послушай.

ЕСЛИ КОЙ-КАКИМИ ЧАСТНОСТЯМИ ПРЕНЕБРЕЧЬ

МНЕ НЕЛЬЗЯ МОЕЙ ПОДРУГОЙ НЕ ГОРДИТЬСЯ

ГРАЦИОЗНАЯ ПОХОДКА, МОЩНЫЙ МЕЧ

И ПРЕЛЕСНЫЙ ШРАМ НА ЛЕВОЙ ЯГОДИЦЕ!

Прошло всего пять минут, но я стал очень хорошо понимать грубых и неотзывчивых жителей города Бора, мои руки так и тянутся к его горлу, в желании придушить.

Я УВЯЗ КАК ПЧЕЛА В СИРОПЕ

И НЕ ВЫБРАТЬСЯ МНЕ УЖЕ

ТОНКИЙ ШРАМ НА ТВОЕЙ КРУГЛОЙ ПОПЕ!