Каждые десять секунд, как по часам, на меня выпрыгивала очередная крыса, приходилось садиться, и тыкать в бедную скотину мечом, пока она не откинет копыта. Прошло минут сорок однообразного избиения грызунов, скукотища, а лаз и не думал заканчиваться. Последние пять минут лаз шёл вдоль древней кладки, я попытался расковырять скрепляющий камни раствор, но из этого ничего не получилось, надо Майора с его киркой сюда заслать. Крысы всё так же по времени выскакивали на меня из темноты, лаз так и продолжал уходить в темноту, словно это не крысиная нора, а туннель под Ла-Маншем.
Прошло больше двух часов моего ползанья по этим лазам, когда он привёл меня к тупику. Самому обычному тупику, отмеченному отходами крысиной жизнедеятельности. Я сел, прислонившись к стенке, пытаясь хоть как-то размять затёкшую от долгого ползанья шею, и унять дрожащие руки. В сотый раз, послав проклятья в сторону разработчиков игры, которые абсолютно не заморочились с разработкой локаций для новичков, я увидел появившееся сообщение.
Тут же рядом со мной возник Абрам Моисеевич.
– Пофиг передаёт вам, что он убил главную крысу и можно возвращаться назад.
– РРРРРРРРРР!
– Все понял, удаляюсь.
Когда до меня дошло, что мне теперь ещё два часа на четвереньках возвращаться назад, я захотел покончить жизнь самоубийством. Но пожалев с таким трудом заработанный опыт, скрепя зубами побрёл на выход. Примерно через час крысы начали возрождаться. Я был такой вымотавшийся, что решил не обращать на них внимания, все меньше десятого уровня, что они могут мне сделать? Отпинывая в стороны пищащих тварей, я упрямо полз вперёд. Сначала всё было нормально, но когда их набралось с десяток, они вдруг набросились на меня все вместе, как я отбился, даже не знаю.
Когда же я весь, перемазанный в земле, собственной крови и крысином дерьме, вылез из лаза, единственное, что мне хотелось, это убивать. И убивать не крыс. Пофиг выглядел не лучше моего, и как мишень для моего гнева не подходил. Майор и Калян уже, наверное, давно спят мордой в салате, хитрожопые засранцы. О, точно, есть же криворукая бабка Гретта, которая не может даже сорняки прополоть.
– За мной, – скомандовал я Пофигу, у нас сегодня есть ещё дела.
Был уже поздний вечер, когда мы добрались до бабки.
Я бурлил как паровой котёл, готовясь к встрече с ней, но этого даже не потребовалось.
– Что это? Это сорняки? Я и деревья меньшего размера видел!
Среди распаханной и облагороженной земли, выделялся участок, заросший трёхметровыми растениями. Стволы толщиной с два моих больших пальца, и раскидистыми ветками. Да мы их будем неделю полоть! Пофиг, – тихо пророкотал я, – доставай свой огнемёт, сейчас мы займёмся расчисткой.
– Ты уверен? По мне, так это очень плохая идея, – начал он, но увидев мой взгляд, осёкся и принялся за дело.
– Не боись, ветер дует от дома, пожара не будет.
Пофиг врубил поток пламени, идя вдоль поля сорняков. Ветер усиливался, и в наступающих сумерках разгорающийся на сорняках огонь выглядел просто фантастически. Перепрыгивая с одного растения на другое, огонь вскоре охватил всё поле.
– Так, и только так мы будем выполнять эти дурацкие задания. В следующую крысиную нору полетит бочка напалма и факел, а в голову тому, кто предложит в неё лезть – топор! Когда огонь догорит, – обратился я к бабке, – принесёте нашу плату в «Сытого Борова»! – чтобы мы за каждым медяком бегали, не дождётесь!
Бабка, с ужасом глядящая, то на нас, то на ярящийся огонь и густые облака дыма, стелящегося по земле, только тихонько кивала, не в силах произнести ни слова.
Я резко развернулся, и быстрым шагом направился к постоялому двору.
– Ты бы это, – донёсся сзади голос Пофига, – мох свой светящийся, с башки снял уже, а то всех в округе распугаешь…
– Черт, – я содрал мох, швырнул в огонь, вновь круто развернулся и потопал дальше.
Не хорошо, конечно, с бабкой получилось, спустил на неё всех собак. Надо будет извиниться, когда с оплатой придёт. Но уж больно гадкое настроение у меня сегодня было.
Кое-как отмывшись от грязи и копоти в большой бочке, и отказавшись от предложенного МарьИвановной ужина, вытащив, по пути, носки изо рта неудачливого певца, я побрёл наверх. Со стоном повалился на кровать и получив от подушки, прямой в челюсть, моментально отрубился. Уже во сне передо мной появилась надпись.