Клан Ельциных

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»

«Никогда не забуду эти томительные минуты. Эти бесконечные колонны военной техники. Автомат на коленях Коржакова. Яркий солнечный свет в глаза… Скромный сотрудник охраны, о котором я хочу сказать несколько добрых слов, Виктор Григорьевич Кузнецов. Именно на его квартире первую ночь скрывалась Наина с детьми. Эта двухкомнатная квартира в Кунцеве, по нашим сведениям, не была засвечена КГБ.

Семью посадили в «рафик». Сзади поехала машина прикрытия. В «РАФ» при выезде заглянули — увидели женщину и детей и ничего не сказали. На следующий день уже вся семья переехала в нашу квартиру у Белорусского. Наина в первую ночь звонила мне из телефона-автомата. Слава богу, тогда ее еще никто не знал в лицо»…

Наина. Он уезжает, а дети ему: «Папа, вся надежда только на тебя. Только ты сейчас можешь всех спасти». А я говорю: «Слушай, там танки, что толку от того, что вы едете? Танки вас же не пропустят». Он говорит: «Нет, меня

они не остановят». И тут мне стало страшно. У меня появилось ощущение, что может случиться все. Когда он уехал, мы были как на иголках. Мы звонили без конца. Доехал, не доехал? Наконец нам позвонили, что он в Белом доме. Это ожидание было целой вечностью.

Мы решили, что надо и нам действовать. Стали передавать в новые адреса написанное в Архангельском обращение к народам России. Потому что уже кто-то сказал, что телефоны не отвечают. Обрыв? Передать успели только в Зеленоград.

Лена. А мы с Лешей решили найти на дачах факс. На одной даче нашли, стали передавать.

Леша (Танин муж). Я позвонил к себе на работу, там ведь тоже был факс, и попросил, чтобы и оттуда во все адреса передавали обращение.

Лена. Первый факс прошел, а второй после одной странички отключился. Дальше не идет. Мы промучились довольно долго, пытаясь по всем номерам пробиться, но не удалось. Вернулись к себе в дом. А тут уже приехали за нами. Стоял «рафик» и ребята с автоматами. Охрана — Юрий Иванович, Алеша. Мы решили, что отправляем маму с детьми.

Наина. Мы поехали на «рафике» и двинулись какими-то окольными путями.

Таня. Но сначала собрали вещи, я побежала в теплицу — за рассадой мы ухаживали все лето, первый раз посадили там огурцы и помидоры, — собрала что можно. Дети притихли, когда увидели людей с автоматами.

Лена. Мы посадили ребят в машину и дали им инструкцию: как только скажет Юрий Иванович, надо ложиться на пол и не спрашивать почему. Боря спрашивает: «Мама, они в голову стрелять будут?» Вот эта фраза нас потрясла. Я подумала: не знаю, как это все кончится, но ужасно, когда дети задают такие вопросы.

Наина. Когда я сегодня читаю про Грузию, Абхазию, про Осетию и Ингушетию, у меня всегда перед глазами стоят наши дети. В них не стреляли, но и то, что было, — ужасно. А на Кавказе, в Нагорном Карабахе, всюду, где льется детская кровь! И вот когда смотришь, как бабушка, дедушка или мама держит за руку ребенка и бежит, чтобы спастись, а эти политики что-то там еще выясняют — такой охватывает гнев!

И еще меня поразило, как дети вдруг осознали все, абсолютно все… и молчали.

Лена. На «Волге» Леша, Таня и я поехали домой. Пока ехали по Калужскому шоссе, все было тихо. А когда свернули на Кольцевую, ехали уже все время мимо танков. Они заняли правую, самую крайнюю полосу и шли один за другим. Было неприятно видеть, как наши же ребята сидят на танках, такие веселые, улыбающиеся. Мы думали: неужели они будут стрелять? Ведь свои же!..

Леша. Колонна гигантская шла. Многие машины у них ломались, и они их дружно стаскивали на обочину. По Минскому шоссе доехали до гостиницы «Украина» — перекрыто. Стоят БТРы. Развернулись. Поехали через Шелепихинский мост. Но он тоже был перекрыт. Пришлось ехать через Мневники. В конце концов добрались до Белорусского вокзала, а там уже рядом дом.

Лена. Когда ехали в районе Филей, возникло ощущение, что все это происходит во сне. Мы в таком напряжении мчимся, достаточно реально осознавая происшедшее. А вокруг люди спокойно идут в магазин. В этих районах на окраинах течет обычная жизнь.

Леша. Что на окраинах, если даже в центре у метро женщины спокойно покупали в лавках овощи, арбузы. Казалось, что ничего не происходит.

Лена. Это позже мы сообразили: они же еще не видели танков, не знали, что на Москву надвигается. Мы приехали домой, зашли в квартиру. Женя Ланцов (сотрудник охраны. — Б.Е.) уже был там. И он нам говорит: «Ребята, к окнам не подходите». От этого напряжение усилилось. Не подходить к окнам, не выходить на балкон…

Таня. Леша в понедельник рвался пойти на работу. Валера у нас был в полете. Я говорю: «Леша, ты сейчас единственный у нас мужчина, неизвестно, как все сложится, ситуация такая напряженная. Я тебя очень прошу: останься, никуда не ходи. Ну представь, кому-то из женщин плохо станет, мало ли что». И он в понедельник не пошел на работу, хотя там все его ребята собрались.

Леша. Страшно было в ночь с понедельника на вторник, когда мы вообще ничего не понимали, а внизу (в комнате для охраны. — Б.Е.), помню, ребята из охраны ночевали на полу, их было человек пять. Я по лестнице спускался покурить, они мне говорят: интересные дела, если они нас решат брать — у нас два автомата на пятерых.

Таня. В эту ночь мы не спали. У нас были включены телевизор, радио, мы слушали «Эхо Москвы», Би-би-си.

Ночью я звонила в Белый дом, мне говорили: все нормально, папа практически не спит, он непрерывно работает, настрой боевой. Но больше всего мы боялись за людей у Белого дома.

Лена. У нас во дворе все время стояла военная машина, похожая на хлебный фургон. Все эти дни. Самым тяжелым для всех нас был вечер 20 августа, когда Станкевич объявил по радио: «Всем женщинам покинуть Белый дом». Вдруг Женя Ланцов заходит и говорит: «Ребята, лучше уехать. Собираем детей».

Таня. Я начала было звонить, выяснять, куда можно уехать. Но Александр Васильевич Коржаков нам сказал: оставайтесь дома. И мы остались.

Вот тут, кстати, у нас впервые вдруг заволновались дети, Боря с Машей. Они все время вели себя идеально, мы их не видели, не слышали, они не просили ни есть, ни пить. А тут Маша подходит и спрашивает: «Таня, а нас не арестуют?» Совершенно серьезно.

Мы и не могли уехать, везде стояли пикеты по Садовому кольцу. Объявили комендантский час. Мы уложили детей спать в одежде. На всякий случай…»