Клан, или Кровные узы

— Лиза, — Дэн первым нарушил тяготившее обоих молчание, встретившись с девушкой глазами в переднем зеркале. Блестящие зеленые и его, с серой дымкой внутри. Почему-то не синие… шальная мысль, вновь забредшая в ее голову, отчего Лиза заерзала на сиденье, прогоняя навязчивое безумство подальше из сознания, с каждой новой встречей с Дэном все больше убивая ее… — у тебя проблемы.

Слова, ставшие звучать с его уст словно утверждение, Лиза внимательно окинула мужчину взглядом, утвердительно кивнув.

— Тоже в помощники хочешь записаться? Без тебя хватает. — Безразличный взгляд зеленых глаз, и Денис, в который раз пытаясь разгадать ее, уже более мрачно продолжил.

— Лиз, я, наверное, мало подхожу на роль священника, да и роль поболтать по душам тоже не по мне, но если ты хочешь…

— По мне видно, что я хочу потрепаться с тобой о своей горькой жизни? — Сарказм в голосе и Лиза удивленно изогнула светлую бровь, жестом стряхнув мешающую челку с глаз.

— Ты ведь никогда этого не сделаешь? — вновь внимательный взгляд, и Лизе показалось, что этот парень частенько может предугадать ее ответ на пару шагов вперед.

— Не с кем. — Ухмыльнулась, разминая мышцы шеи.

— Со мной слабо? Или я для других вещей? — Припомнил ей утренние слова, вызвав легкую улыбку на лице Лизы.

— Для более приятных, нежели разговор со мной по душам! — Смех молодых людей, слегка разряженная обстановка и ни о чем ни значащие, замысловатые разговоры, открывающие друг другу мелкие, потайные уголки души.

День за днем, очередная, слишком быстрая ночь. Несколько дней до зачисления на следующий курс университета, когда Лиза под утро вошла в дом, дрожащими руками бросая в спортивную сумку самые необходимые вещи. Целый месяц ее встреч с Дэном, тридцать ночей, проведенных в чужих объятьях, слыша хриплый мужской рык над ухом, и только под утро, когда счастливое забытье стало уходить, возвращалась горькая тоска, от которой хотелось выть волком. Сегодня она все решила, ей попросту надоело. Свободный свитер и несколько футболок полетело по траектории к сумке, быстро, в беспорядке, озираясь по сторонам, запихивала вещи внутрь, надеясь, что успеет улизнуть до прихода отца. Мать, как и обычно, опять слегла с очередным приступом мигрени, что было на руку. С одной стороны Лиза хорошо осознавала, что каждый новый приступ матери на ее совести, ну а где же она? Где та совесть, которая всегда была внутри, шла за руку с разумом и прочей ерундой, которую шумными ночами Лиза понемногу стала забывать.

Дэн… он уже давно предлагал девушке перебраться к себе, но та никак не соглашалась, теперь же решение пришло молниеносно. Все слишком осточертело, до нервного тика, до адской боли во всем теле…таким способом она сделает только легче…легче постоянно взвинченному отцу, вечно стонущей матери, легче себе… Об учебе задумываться и вовсе не хотелось, ну наступит через несколько дней первое сентября, и что с того? Что измениться? Она станет лучше, жизнь вернет все вспять? Может быть, она вновь окажется беременной Его ребенком? Лиза замерла, рука на пол пути остановилась с раскрытой сумкой, горькая ухмылка исказила красивое лицо.

Воспоминания, будь они не ладны! Вновь, опять, словно раскаленная лава по разгоряченному телу, которому одним спасением служил талый лед. Она никогда больше не вспомнит о нем, прошло, забылось, улеглось все в ее душе! А улеглось ли? Хмыкнула, кончики пальцев рьяно принялись массировать покалывающие виски, сильно надавливая и сминая тонкую кожу. Никогда больше не позволит себе вспоминать, думать, мечтать…Напряглась, до боли впившись в собственную кожу. О ком? О любимом мужчине… о человеке, который растоптал все то, что она бережно выстраивала на протяжении долгого времени, о брате?

— Катись к черту! — Прошипела сквозь зубы, еще с большим остервенением принялась кидать в сумку цветные лифы и с десяток пар нижнего белья. — К черту! К черту! — Повторяла, словно загипнотизированная, вымещая всю нерастраченную ярость на ни в чем не повинных вещах. Глаза дьявола, Лизе почему-то показалось, что они должны быть синие…Не прозрачные, не светлые, а именно темные, как и душа того мужчины, который каждое утро открывал их в объятьях другой женщины.