Клан (ЛП)

Лидия шла на север по Шоссе#13. Она была в пятидесяти милях от Эксхэма, и никаких машин не было видно. Она думала о Уэйде и о том, как они занимались сексом. Но заниматься сексом — это не значит любить, особенно в наши дни. Нет, оргазм — это не любовь.

Но она знала, что всё равно любит его.

Вопрос был в том, действительно ли он её любит? Он так сказал, но парни всё время говорят такое дерьмо, не так ли? Она не хотела умирать. За последние несколько дней она уже рискнула жизнью. Она хотела жить.

Она продолжала идти на север, прочь от кампуса.

«Что я должна сделать?»

В миле впереди в темноте засветились фары. Подъезжала машина.

Она направлялась на юг.

—

Глава 39

Джервис толкнул дверь кабинета Бессера и загнал Уэйда в угол. Так близко к перезарядке точка экстромитера действительно светилась. Чёрная, но светящаяся.

Голова Уэйда замоталась из стороны в сторону.

— Джерв, мы дружим уже много лет!

— Годы — это доли секунды там, куда мы идём. Брось ныть и прими свою судьбу.

— Как будто ты принял свою?

— Ага, — сказал Джервис и зажёг ещё одну Carlton.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что о твоей судьбе. Я знаю об этом гораздо больше, чем ты.

— Ты нихрена не знаешь, Уэйд, — Джервис схватил Уэйда за руку, а другой взял ключ на шее. Он подошёл к экстромитеру. — Попрощайся с этим миром, Уэйд.

Но когда Джервис вставил ключ, Уэйд сказал:

— Властитель бросит тебя.

Джервис остановился. Не вызвал ли комментарий подавляемых подозрений? Его рука дрогнула. Его мёртвые глаза моргнули.

— Властитель сделает меня бессмертным, — заявил он.

— Нет, не сделает. Он приготовит из тебя мясной фарш. Когда ему что-то больше не нужно, он избавляется от этого.

— Сёстры — просто игрушки, — оправдывался Джервис. — Они бездушные. Властитель может делать их в любое время, когда захочет.

— Это правда. Так зачем ты ему нужен?

Казалось, что снова загорелся ещё один мёртвый тлеющий уголёк.

— Ты относишься к этому засранцу Властителю как к богу, — продолжил Уэйд. — Он не бог!

— Что он тогда?

— Просто ещё один жадный до власти говнюк, ничем не отличающийся от здешних людей. Он похож на любого человека во власти — политика, корпоративного юриста, промышленного магната…

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Джервис.

— Он грёбаный лжец!

Джервис уставился и моргнул. Уэйд продолжил:

— Он пользователь, Джервис. Это может увидеть любой идиот. Он обещал тебе бессмертие в обмен на службу только потому, что он нуждался в тебе для выполнения его дерьмовой работы. Когда вся эта дерьмовая работа закончится, ты ему больше не понадобишься. Что ты можешь сделать в лабиринте такого, что сёстры не умеют делать лучше?

— Я могу думать, — ответил Джервис.

Уэйд рассмеялся.

— Мышление — последнее, чего хочет этот ублюдок. Как любой монарх сохраняет власть? Подавляя индивидуальность — подавляя мышление.

Был ли Джервис глупым, или предложения Уэйда попали в точку?

— В системе Властителя нет места для отдельных лиц, — продолжал говорить Уэйд. — Что касается генерального плана, то ты всего лишь винтик в большой машине. Властитель солгал всем вам, чтобы получить то, что он хотел. Бессер сказал мне, что они бросят тебя после перезарядки. Он сказал, что ты расходный материал.

Джервис всё больше погрузился в размышления. Уэйд понял, что здесь действуют две силы: Властитель против Уэйда — не совсем равные. Если Уэйд собирался сделать ход, сейчас было самое время.

— Подумай об этом. Ты действительно нужен Властителю?

По редеющим волосам Джервиса легко обнажилась ручка его трансцепторного стержня. Уэйд догадался, что это был своего рода терминал, восходящий канал связи с боссом. Как бы то ни было, это должно быть очень важно, учитывая, что Джервис был мёртв, но всё ещё ходил и разговаривал. У Уэйда не было выбора, кроме как попробовать. Он качнулся вперёд.

— Что ты… — крикнул Джервис, и Уэйд схватил чёрную ручку и потянул вверх изо всех сил.

Трансцептрод не вышел, но соскользнул на дюйм вверх. Джервис вздрогнул, как человек, который только что воткнул отвёртку в блок предохранителей.

— Не-е-е-т! — его голос прогремел, разбивая окна офиса и сотрясая комнату.

Он отпустил запястье Уэйда, прижимая обе руки к стержню, чувствуя его неумело, как будто исследуя внезапную глубокую рану.

Пока Джервис содрогался, Уэйд убежал.

««-»»

Боже, это было больно, о Боже, о Боже. Боль вспыхнула, как раскалённый добела свет. Он подумал о том, как с него заживо содрали кожу и бросили в соль, о побегах бамбука, вонзённых под ногти, о пламени паяльной лампы для яичек, о клизме со щёлоком. Это та боль, которая его мучила. Действительно, весь его мозг чувствовал себя как мягкую пульпу коренного зуба, в которую вторглась дрель дантиста.

Он трясся на месте, лицо поднялось вверх. Шаги разносились прочь. Уэйд. Проклятый Уэйд сделал это. Он чуть не выдернул трансцептрод из головы.

Джервис бродил по озеру боли. Он не видел ничего, кроме белого тумана. Его ноги были похожи на цементные колонны. Он ощупывал стол Бессера, пока его руки не упали на каменное пресс-папье с изображением И. С. Баха. Он схватил его, поднял и…

КЛАЦ!