Клан (ЛП)

Она пристально посмотрела на него. Звук стал громче. Это напомнило ей бульканье, дыхание. Потом…

Что-то выпирало за обод ведра?

Бульканье быстро переросло в возбуждённое влажное бормотание. Ведро начало раскачиваться взад и вперёд, снова и снова…

Пока оно не опрокинулось.

Из ведра вылилась большая лужа тёмных помоев. Лужа казалась коричневой, сияющей; она немного сдвинулась. Из её аморфного центра вырвались комки булькающих пузырей. Масса запуталась; казалось, тянулась вверх…

Внутри массы появилась пара однобоких белых комков.

Это были глаза.

«Он видит меня», — медленно осознала Пенелопа.

Эти плавающие белые комочки, хотя и были просто каплями без зрачка и радужки, видели её.

Существо смотрело на неё. Хотело ли оно её? Неужели её грубая, вспотевшая нагота возбуждала его… Она так подумала, и в следующий момент он снова потянулся вверх, с гораздо бóльшей силой. Из-под двух белых комков хлынули потоки пузырьков.

Пенелопа хихикнула. Ей хотелось прикоснуться к этой ужасной массе. Ей хотелось погрузить в неё ноги и втянуть пузырящуюся помойку между пальцев, потрепать комковатый желатин.

«Женщина в чёрном, должно быть, ведьма», — подумала она и снова захихикала.

Ведьмы. Дьяволы. Что ещё могло объяснить просачивающуюся перед ней штуку? Женщина в чёрном, должно быть, ведьма, и она вызвала этого дьявола из ада.

Но зачем?

Теперь Пенелопа поняла, к чему тянется масса грязи. Он снова поднялся вверх. Он держался там, дрожа. Затем…

Он встал.

Он стоял перед ней как мужчина. От облегчения он вздрогнул. У него была неуклюжая голова, жилистые коричневые ноги и руки, свисавшие почти до пола.

— ДА, — услышала она.

И женщина повторила:

— Да!

Эрекция существа выступала как столбик с узлом.

Пенелопа ахнула.

Существо засмеялось.

Подёргиваясь, капая медленно, он небрежно опустился на колени между её ног и лёг на неё восхитительной, тёплой тяжестью. Пенелопа наслаждалась, уже начиная дрожать от оргазма. Страсти соединились, как устремлённые струи пламени; красота и отвращение слились воедино.

Затем лицо оформившейся грязи опустилось, капая, и поцеловало Пенелопу большим влажным, горячим комковатым поцелуем…

—

Глава 10

Как раз в тот момент, когда крайне неадекватная рыжая по имени Пенелопа с большим удовольствием теряла девственность с кучей помоев, похожей на мужчину, мастер старых консервативных шуток по имени Том, вошёл в свою комнату в общежитии на восьмом этаже Кларк-Холла и стал свидетелем того, что в считанные минуты перевернуло его жизнь. То, что он увидел, было привлекательной женщиной, сидящей на его столе, только в белой блузке и туфлях на высоких каблуках. Правильно — ни юбки, ни трусиков. И именно эта женщина занималась мастурбацией. По меньшей мере, это показалось Тому странным. Когда вы заходите в свою комнату в общежитии далеко за полночь, меньше всего вы ожидаете увидеть привлекательную женщину, сидящую на вашем столе и мастурбирующую. Нет, вы этого совсем не ожидаете. Особенно, когда этой женщиной была Виннифред Сальтенстолл, жена декана колледжа Эксхэма.

««-»»

Ранее Том останавливался в полицейском участке кампуса, чтобы проверить, не попал ли его друг Джервис Филлипс в вытрезвитель на ночь. Ночной полицейский, довольно крупный молодой человек по фамилии Поркер, намазывал арахисовое масло марки Giant на ряд английских кексов. Он использовал палочку для мороженого вместо обычной ложки.

— Простите меня, офицер Поркер, — сказал Том. — Кто-нибудь забронировал номер у вас сегодня ночью?

— Нет, — ответил офицер Поркер. Он казался сбитым с толку этим вторжением. — Хочешь быть первым?

— Не совсем. Скажем, я видел в рекламе Sears, что на этой неделе у них распродажа под навесами на заднем дворе.

— И?

— Подумал, что вам может быть интересно узнать, если вы собираетесь купить новый ланч-бокс.

Поркер перестал намазывать масло.

— Моё терпение на исходе.

— Да, но вы уверены, что вам это не нужно?

— У тебя есть секунда, чтобы убраться отсюда, МакГуайр.

— Секунда? Столько времени нужно, чтобы просто встать со стула.

— Точно, — Поркер начал вставать.

— Хорошо, я ухожу, — но Том остановился у двери. Он не удержался. — Эй, Поркер, вот анекдот. Как вы затащите свою маму в промышленный грузовой лифт?

— Как? — спросил Поркер.

— Вы открываете дверной проём и бросаете внутрь пончики!

Том рассмеялся. Поркер схватился за дубинку и крикнул:

— МакГуайр, убирайся, твою мать…

Том выскочил, завёл Camaro, и разогнался.

«Что ещё мне делать со всеми этими шутками?» — рационализировал он.

Но, путешествуя по Кампус-Драйв, его легкомыслие угасло. Ночь казалась жутко сухой от жизни. Пустота последовала за ним обратно в общежитие, как попутчик, и вскоре странные мысли проникли в его разум, мысли, которые казались чужими, возможно, сумасшедшими. Ритмы слов, значения которых не имели смысла, скрипели взад и вперёд в его голове. Он слышал цвета и видел звуки. Затем он увидел кое-что ещё, гораздо более отчётливое: тёмную фигуру, залитую лунным светом, фигуру человека. Лицо мужчины было затемнено. В одной руке он держал лопату, а в другой — бутылку пива.