Клан Мамонта

— Хью говорить — старейшина молчать, — отреагировал неандерталец. — Старейшина Хью понимать.

«Еще бы эти „отморозки“ не понимали друг друга, — осмыслил информацию Семен. — Один — судьбой ушибленный людоед, другой — боец „по жизни“ и вдохновенный убийца. Все это очень понятно: Медведь уродился низкорослым и щуплым. Племя почему-то оставило его в живых, и с тех пор он всю жизнь доказывает, что люди не ошиблись в своем решении. К тому же в молодости его покалечили хьюгги. При всем при том он сделался супербойцом, пережил сверстников и стал старейшиной. А я дал ему перспективный материал — неандертальского мальчишку. Теперь Медведь мучает его, надеясь, что тот реализует его собственные несбывшиеся — и очень кровавые — мечты».

— Хочешь идти со мной? — спросил бывший завлаб.

Юный неандерталец промолчал, даже не кивнул. Он продолжал смотреть Семену в глаза, и тот вдруг понял — без объяснения мотивов и приведения аргументов: «Парень не просто хочет — ему НАДО. И отказать ему я не имею права. Этого права я сам лишил себя еще там, в заросшей кустами узкой долине ручья, где убивал полуживых от голода неандертальцев. Да, у меня не было выбора — они напали первыми. Но этого мальчишку, оглушенного ударом посоха, я мог бы добить и оставить лежать рядом с телами соплеменников. А я оставил его в живых и взял с собой. Племя лоуринов его не отвергло, но и не признало „своим“ по-настоящему. И теперь… Что там такое горит, мерцает, светится в его глазах? Нет, это не с чем сравнить в былой современности — любая аналогия будет очень далекой».

— Первая кровь чужаков — твоя, — пообещал Семен почти против собственной воли. Ответом ему была улыбка — оскал широких, крепких, желтоватых зубов.

Попасть в гости к Бизону Семен так и не смог — вождя он встретил на полпути к его жилищу. Тот направлялся в гости к Семену — по аналогичной причине и с той же целью. Великие воины обменялись грустными шутками и направились к костру Совета в надежде, что запас дров там еще не иссяк.

— Уже решил, кого возьмешь? — спросил вождь, усаживаясь на корточки и протягивая к огню руки.

— А кого ты дашь? — поинтересовался Семен.

— Никого, — вздохнул Бизон. — Мстить надо, а людей нет. Четыре лука на всех осталось. Но ты же знаешь: тех, кого ты выберешь, я должен отпустить — таков закон предков.

— Закон есть закон! — согласился Семен. — По мне, так не мстить надо — мертвых не воротишь в их же телах. Прежде всего, нужно выяснить, что за люди появились в степи, зачем и почему они оказались на нашей земле.

— Возможно, они считают, что это мы находимся на земле их охоты, — усмехнулся вождь.

— Скорее всего, — признал Семен. Он помолчал и добавил: — Наверное, доказать обратное будет трудно. Но ты не пойдешь со мной, Бизон.

Вождь вздохнул и ничего не ответил. Семен продолжил:

— Никакого отряда не будет: мы уйдем на нарте вдвоем с Хью. Волки пойдут с нами. Так можно будет быстро передвигаться и взять большой запас еды.

— Люди должны увидеть скальпы врагов, — кивнул Бизон, — а ты их никогда не снимаешь.

— Значит, они увидят их, — смирился Семен. На сей раз вождь молчал долго — а что, собственно, он мог еще сказать? Разве только:

— Все понимаю, Семхон. Все! Но… возьми меня, а?

Почти месяц назад они покинули поселок у Пещеры и с тех пор мотались по заснеженной холмистой равнине. След чужих людей привел их на границу страны хьюггов. Только неандертальцев здесь не оказалось: развалившиеся, занесенные снегом жилища, пустые скальные навесы. Под одним из них, отгороженным стенкой из палок и шкур, когда-то родился Хью. В глубине страны Низких гор присутствия человека вообще не чувствовалось, а вот на границе со степью…

Попав в один из распадков, Семен долго не мог понять, что за странный микрорельеф скрывает здесь снег. Почему вокруг столько звериных следов, и отчего беспокоятся волки в упряжке? Достаточно было слегка разгрести снег, чтобы понять — это не валуны и не «бугры пучения» вечной мерзлоты. Мамонты. Самцы, самки, детеныши. Наиболее крупные бивни надрезаны по кругу и обломаны, у некоторых туш вскрыта грудная клетка и вынуты сердца. У всех вырезаны глаза… Обследовав три таких кладбища, Семен вычислил место, где, скорее всего, они встретят четвертое — и не ошибся. Бойни приурочены к проходным местам — бродам через реки, сквозным перевальным долинам, узостям между холмами и озерами. Где-то мясо было свежемороженым — этих убили зимой. Другие трупы уже начали разлагаться и лишь после этого замерзли — их убили летом. «Снег показывает следы, но он же их и прячет: как и зачем убивали столько животных?! Похоже, что семейные группы мамонтов истреблялись до последнего!»

А люди… Два крупных стойбища на расстоянии в несколько десятков километров друг от друга — большие, многолюдные. И… лошади.