Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)

Очертания мира снова стали чёткими. Ириска почувствовала, как ускользает болезненный жар, а на смену лезет противная дрожь пережитой опасности. Свежий воздух приятно щекотал ноздри, даже асфальт казался мягким. Вот только исчезнувшие звуки не торопились возвращаться.

— Я больше не слышу песню про эту противную школу, — поделилась радостью девочка.

— Вот и плохо, — качнул головой Зинга. — Когда Тоскующий По Эпохам поёт, он просто гуляет. Когда же песня умолкает, он начинает охотиться. И я не знаю, есть ли вокруг другая добыча, кроме нас.

— А чего он нам может сделать? — Ириска осторожно пробовала ступить на левую ногу.

Ожидание боли сменилось вихрем счастья. Инвалидности как не бывало. Ходили по ступне тихие иголки. Но сама боль потухла, словно залитый грозой костёр.

— Не знаю, — пожал плечами Зинга. — Говорят, перепевников он заставляет исполнять лишь старые, давно забытые и никому не нужные песни. Песни, от которых мир становится пыльным. О встречах с ним не рассказывают. Перепевники не возвращаются, если встретят Тоскующего По Эпохам.

— Значит, выхода нет?

— Но мы его пока не встретили, — удивился Зинга. — Увидеть Пристанище ещё ничего не значит. И песня сама по себе не страшна. Главное, не столкнуться лицом к лицу. Попробуем до утра вилять по Переулкам. Утром Пристанище перестаёт путать дороги и исчезает. Тогда и выберемся обратно.

Ириска посмотрела на восток. Кстати, а где он, этот восток? Везде простиралось чёрное осеннее небо, на фоне которого темнели силуэты домов. Осенью не так-то просто дождаться утренней зари.

Упокоище тихонько подрагивало, словно Ириска смотрела на него сквозь пелену тёплого воздуха, поднимающегося от костра.

Перепевник торопливо протянул руку и помог подняться. Ириска показала на дом, окутанный мертвенным светом, Зинга сжал губы в тонкую линию и неохотно кивнул. Его пальцы легли на Ирискино плечо. Робко, совсем не так, как пальцы Рауля.

Воздушные судороги приблизились. Теперь покачивалась и дорога. Колыхались крупные камни на обочинах. Приплясывали жёрдочки заборов.

— Теперь беги, — прошипел Зинга, скорчив страшную рожу.

До Ириски не доходило. Она не в силах была оторваться от дрожащего воздуха посреди мостовой. Силуэты дальних домов резко исказились, словно из мрака выдавливался фантастический хищник, с которым долго и упорно боролся Шварценеггер.

— Не смотри, — ребром ладони Зинга врезал по Ирискиной шее.

Девочка очнулась. Каким же гнильём обернулась ситуация, если Зинга посмел ударить. Воздух впереди негромко хлопнул, и таинственный пришелец начал набирать плоть и объём.

— Беги, я сказал, — резко выпалил Зинга и, что есть силы, толкнул Ириску прочь.

Её вынесло на несколько шагов вперёд, а потом ноги покинуло ледяное оцепенение, и они резво повлекли за собой непослушное тело. У поворота Ириска не выдержала и обернулась.

Раскинув руки, Зинга крестом преграждал путь огромному холму, поросшему бледными, высокими, но поникшими травами, колыхавшимися на ветру. Холм надвигался на мальчика, казавшегося отсюда детсадовцем, замершим перед асфальтовым катком. Голос перепевника прокричал что-то звонкое и неразличимое.

— Ах ты, крысёнышшшшш, — жарко дохнуло ему навстречу. Даже Ириска почувствовала, что ночной холод на секунду отодвинулся, уступив место палящей духоте. Потом девочка повернула за ограду, и страшное зрелище осталось позади.

За поворотом не было переулка. Шагов через десять дорога оборвалась крутым замусоренным склоном, уходящим в пропасть, затянутую туманом. Сквозь разрывы белёсой пелены, словно звёзды, светились прямоугольники окон, собранные в шеренги и квадраты. Мир вывернулся так, что город остался внизу.

Потеплело. Наверное, существо, разделавшись с Зингой, неслышно подбиралось к повороту. Можно проверить догадку, если вернуться. Вот только возвращаться девочка не собиралась. Она не разглядела Тоскующего По Эпохам, следовательно, шанс сбежать ещё оставался.

Она посмотрела вниз. Никакой дороги. Рытвины, да ухабы, разбросанные по откосу. Никакой надежды, что можно спуститься. Ноздри закололо духотой. Ириска словно оказалась возле огромной раскалённой печи. "Когда же прозвучит песня? — подумала она и тут же ответила Зингиными словами. — Когда песня умолкает, он начинает охотиться". Джинсы основательно прогрелись, будто рядом пылал бесшумный костёр или раскрылась скоростная дорога в преисподнюю. Что-то прошуршало у забора. Ещё секунда, и девочка увидит Его Самого. Воздух вздулся пузырём и лопнул с уже знакомым хлопком, толкнув в спину перепуганную беглянку.