Клан - моё государство 2

– Перебил своим приходом мысли,- раздражённо произнёс Гунько и лёг на спину, заложив руки за голову.

– Однако, Панфилов ваш – ничего стрелок,- сказал Сашка.

– Почему решили?

– Пять минут как мой винтарь бухнул и потом тишина, больше никто не стрелял. Имеем на ужин мясо.

– И как вы слышите? Я ничего не усёк. Может упустили?

– Вообще-то, далековато. Привычка. Не столько слуховая, сколько зрительная. Птицы взлетели в разных местах, значит был выстрел.

– Так может два подряд?- засомневался Гунько.

– Они сели сразу, потому что не пугливые.

– Во всём своя хитрость,- определил Гунько.

– Так всё живое и хитрит, мёртвой материи нет необходимости в этом.

– Значит, ваши сами приняли решение участвовать?- вернулся к прерванной теме Гунько.

– Да.

– А вы не желаете?

– Нет.

– Но причина, видно, не одна?

– Их много. Вот вы приехали в тайгу к нам на встречу. О чём это говорит? Для меня – о многом. В любой стране мира я могу иметь встречи с кем угодно, независимо от веса человека в той или иной структуре, а тут – только с вами. И мы на равных. Так должно быть. Это важнейший принцип общения, необходимый. Причём, без предварительных условий. Встретились и говорим об интересующих нас темах.

– Намекаете на закрытость нашей власти?

– Не намекаю, а констатирую реальный факт. Вы что, не согласны с этим?

– Почему не согласен? так и есть. Вот мы на Ельцина выходили, и то пришлось прибегать к уловкам разным, а он принял нас потому, что мы в весе приличном по союзным меркам, простого он видеть не смог бы.

– Вот вам и ответ. Значит, к нему информация поступает так же. Её дозируют в сторону выгодности, и отнюдь не стране и народу, а личности того или иного деятеля, чаще группы лиц.

– Старая партийная схема. Да и кадры подбираются по такому же принципу, на основе личной преданности.

– Плохо это, ох, плохо. Вот Левко выше по уровню образования и опыту любого министра, а в понимании необходимости будущего развития страны равных ему там, в верхах близко никого нет, они все – близорукие девицы высшего света времён правления Александра I. Ему сейчас пост министра иностранных дел в самый раз. Если его толкнуть на такой пост – это я предположительно,- он себя сожрать не даст, но его Борис уволит потому, что Левко станет делать такое, что куриные мозги Бориса не смогут воспринимать. Ельцин ещё не дорос, а учитывая его возраст, ему и не дорасти до необходимого понимания. Школьник-второгодник он в политике и управлении.

– Раз уж вы коснулись международки, хочу спросить, кому вы оружие толкаете?

– Своим же, славянам. Сербам.

– Вы серьёзно?

– Да. И буду это делать. Потому, что нечего НАТОвцам там делать, а тем более янкам. "Хай сыдять у сэбэ за океаном, засранци", как говорят в Одессе. Мне сербы во сто крат ближе, они у нас под боком, и если кто и должен иметь влияние на них, то уж никак не янки. Я сербам даром оружие отдам, если им платить будет нечем. Мир блокаду объявит, что ж, я всё равно переправлю.

– А авиацию начнут применять дяди из НАТО?

– Там горы, Ефимович. Можно сто лет бомбить, а завоевать – нет. В Афганистане бомбили от души и что? Эффект – ноль. Вы знаете, почему наш контингент там оказался? Оттого, что те дали спокойно войти, не думая о плохом. Если бы они знали, к чему этот приход приведёт, то наши войска так бы и сидели вдоль границы, хрен бы смогли продвинуться вглубь территории. Они, между прочим, очень сильно уважали русских до ввода и даже в момент ввода войск. Мы помогали им почти всем: строили ирригационные системы, гидроэлектростанции, оказывали помощь в обучении специалистов широчайшего профиля. Потом всё перемешалось и выросло до уровня ненависти.

– Всё равно авиация – вещь весомая.

– Не спорю, мощь колоссальная. Только она имеет много минусов. Для действия авиации, как показал опыт её применения в последние годы, нужен огромный обслуживающий комплекс систем наведения, контроля и прочего. Без этого самолёт – лишь груда металлолома, даже если в кабине опытный лётчик или экипаж. Средства борьбы с авиацией есть прекрасные. Уникальные.

– Давно вы сербам помогаете?