Клан - моё государство 3

– В сказанном мной есть слово гибкий. Только гибкость вытекает из реальности сиюминутной. Вот простой пример. В некоторых районах, там, где были определённые интересы и условия, мы ставили к власти своих секретарей партии, но исключительно из-за боязни пролития большой крови. Пункт о смене власти, если она дерьмовая – у нас есть. Ульянов, надо отдать ему должное, подметил точно: "Верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому". Только он в своих исканиях подходов к смене власти, определив условия смены с упором на военный переворот, сам спровоцировал эти условия, которых в державе не было. В отличии от Ульянова мы можем сменить власть в стране гораздо быстрее и меньшей кровью, но в течение примерно ближайших десяти лет. Потом уже будет невозможно. Сразу скажу почему. Наш народ ещё на перепутье, когда можно загнать силой в любую пещеру, но через 10 лет этого уже сделать не сможет никто. Итак: можем сменить и удержать, а что проку? Будет то же, что и при Сталине: кровь рекой, смерть, каторжный труд во имя великого будущего. А кто даст гарантию, что сейчас хуже, чем будет при нас, когда мы прийдём к власти? У нашего народа извращенное понимание власти. Для него та власть своя, при которой он не особо напрягаясь, имеет пожрать, выпить и что-то одеть на себя. Другая ему не нужна. Труд – первооснова благополучия, в нашем народе приоритет не получил. Мы можем работать, засучив рукава только при большой опасности или под дулом автомата. Когда труд станет добровольной нормой, тогда мы станем богаты, при условии, что сможем вырастить достойную смену и выучим талантливых для управления страной, которые не дадут продать по дешевке наш каторжный труд, а сумеют нами нагорбаченное удвоить, утроить и снова хорошо пристроить. Вот Павел сказал, что был удивлён, увидев, как работает Жух. Это у всех наших такая субстанция. Их не учили по-другому. Это в крови с детства. Они в пургу могут весь земной шар обогнуть и не пропадут.

– Да уж,- перебил Сашку Апонко.- Это мы своей шкурой прочувствовали, хоть потом и выяснилось, что мотали километры зря.

– Меня Снегирь спрашивал для конспирации, мол, да. Да. Для проверки. Человек не умеющий найти ошибок в прошлом – лишён мозгов. Это тест. Так мы проверяем иногда и друг друга. Вот аскетизм это что? Мне часто этот вопрос задают, когда узнают, что у меня при моём богатстве нет дома, машины, виллы, яхты и прочего. А у меня аскетизм заложен был от природы и условий. Да я много зарабатывал, но куда в такой глуши мне их было девать? Я когда ушёл из своего родного клана, то у меня было сорок кило золота и пистолет. Всё. Ни одной копейки денег. Я вечный скиталец, наверное, это судьба такая. И вечный трудяга до мозга костей, этому тоже с детства обучен. Сколько на счету в моём банке средств мне не суть важно. Да, они эквивалент чему-то. Чему? Я не знаю чему, но мой банкир говорит, что деньги – эквивалент человеческой хитрости и средство эксплуатации человека человеком в рыночной форме хозяйствования. Может он и прав, но то, что деньги не являются эквивалентом труда, за это я ручаюсь и вы, проработав с нами месяц, надеюсь, в том убедились окончательно,- Сашка посмотрел на Потапова и Апонко вопросительно.

– Вполне,- Потапов поднялся и направился к печи, где задвинул чайник на середину.- Вопрос не по теме.

– Давай,- ответил Сашка.

– Вот так с пистолета и сорока кило ты поднял огромное дело? Сам, один?

– Сорок кило – это по тогдашним ценам восемьсот тысяч. Немало, однако,- Сашка ухмыльнулся.- Через год я уже имел семьдесят миллионов. А ещё через год уже один миллиард, но то были просто бумажки и лежащий мёртвым грузом металл. Ни заводов, ни науки у меня не было.

– Ничего себе темпы!- Апонко открыл рот от удивления.- Как же это возможно?

– Дело не в возможностях. Я хотел построить своё, а для этого мне были необходимы две вещи: начальный капитал и информация. Без информации сожрут в этом мире даже с деньгами. Деньги я сделал всеми правдами и неправдами, а за информацией потащился туда, где она водится в полном объёме,- ответил Сашка.

– В архив КГБ,- констатировал Потапов.

– Именно. Просидел там два года, пока не собрал всё мне необходимое. Информация дороже всех капиталов мира. Пока я там ошивался, мои компаньоны продолжали работать, ведь тогда уже я был не один. Смог найти двоих надёжных людей. Оба уже умерли, увы. За два года они подняли миллиард до четырёх с четвертью, а выскочив из КГБ сухим, я сразу срезал ещё полтора с кое-кого. Я говорю: имел, сделал и так далее, но это не значит, что я считал и считаю эти средства своей собственностью. Нет. Они составили краеугольный камень, о котором так хорошо писал Маркс, знавший, что золото – металл власти, он же из древнего рода ростовщиков. Деньги добытые надо было отмыть, а имея информацию, это оказалось сделать просто. Первые миллионы я добыл, убивая и сея смерть, чтобы расчистить один из золотодобывающих регионов страны от скверны. Вы же читали дело. Или нет?

– Значит, это твои покойники?- произнёс Потапов.

– А тебе их жалко?

– Отнюдь.