Клан - моё государство

До глубокой осени Сашка потел в транспортной маршрутке. Короткий отдых сменялся длинной и долгой дорогой. Двадцать килограмм, которые ему можно было носить согласно возраста, врезались в плечи брезентовыми лямками рюкзака, давили тяжестью, отдавались страшной болью. В ней, этой нескончаемой, неблагодарной работе, Сашка калил себя нещадно. Она позволяла научиться самому необходимому – терпению. Без терпения не состоится человек на этой земле, ибо умение терпеть даёт самую высшую степень надёжности – волю. Безвольный никогда не сможет достичь мечты, и она умрёт в нём, останется сладким сном о неосуществлённом желании. И ещё: эта осликовая работа давала возможность спокойно думать, приводя в порядок мысли, выбрасывая из головы всё лишнее. Определить же это лишнее было ох как не просто.

Сашка снова и снова воспроизводил в голове текст, пришедший к нему из глубины тысячелетий, но увязать его не мог. Чувство того, что понимание придёт не скоро и, вероятно, растянется на долгие годы, было более мучительно, чем работа грузовым ишаком. Он страдал, но знал, что не нарушит табу, несмотря на то, что может не хватит жизни.

Это был ясный, мудрый текст, говоривший о проистекающей жизни мира. Все религии, так или иначе обращавшиеся к этому вопросу (а Сашка знал около сорока, включая и пять основных мировых религий), не подходили к предложенному. Даже Бхагават Гита, с её космологическим направлением, выглядела на фоне у него имеющегося жалкой пародией. Сам текст имел очень важный аспект, он был очень краток. Более того, если из него изъять любой из знаков, в любом на выбор месте, он терял какой бы то ни было смысл.

"Всё, что вокруг, тебя включая – Сущность.

Две составных она имеет лишь:

Пространств пространство, без конца и края,

И череду среды, которая сама себя сменяет,

но тоже без начала и конца.

Ты, порождение этой сути, лишь потому с началом

и концом, что сущность у тебя, среда в пространств

пространстве, но времени тебе знаком тайник.

Её частицей ты явился миру, и только разум твой

движение дней считает для себя.

А сущности, в её движении, время неподвластно.

Она, в бездонности своей, счёт не ведёт, ей ни к чему оно.

Где нет начала и конечной цели – отсутствует сам смысл.

Он есть в тебе, тебе потребно время, оно у

разума в работе ото дня, когда ты ощутил себя,

но при уходе и время покидает лик твой навсегда.

В пространств пространстве и среде, бессчетен

смысл, и разум разный есть в рождении и смерти,

однако, он начал черту одну имеет лишь,

из ничего возникнув, исчезает.

И столько есть у разума начал, сколь есть

пространств пространства в бесконечной сути.

Как разум наш родился в этой вечной сути,

постигнуть я не смог, тебе даю возможность

сделать это. Одну лишь истину тебе теперь вручаю:

о сущности вокруг тебя, в тебе. Коль будешь

следовать её путём не изменив, возможно,

свой секрет она тебе откроет. Прощай".

Сашка скрупулезно перебирал тончайшую нить знаков символов, в надежде изменить хотя бы смысловую гамму авторского текста, но всё было напрасно. Ему не хватало чего-то ёмкого, чего-то большого для того, чтобы воспринять текст целиком. Он повис в своих раздумьях меж небом и землёй.

Глава 4

В очередной ходке Сашка получил весточку. Её устно передал брат Лёха. У Бояна и Ксении родился сын, и они просят его прибыть для вхождения в кумовство и крещения к ноябрьским праздникам. "Как летит время! Это чёртово времечко,- ломая сапогом тонкий береговой припай, размышлял Сашка.- Вроде недавно сватал, а уже сына родили. Почти два года пролетело,- он выбрался в конце концов на берег.- А мне ещё два пахать верблюдом. В прошлом время кажется более сжатым, а в будущем – растянутым до бесконечности. Почему? Потому, что в прошлом время прошло, а в будущем его нет, а в настоящем оно бежит, хошь не хошь".

– Оставь его в покое,- заорал Сашка на Плутона.

Тот усадил на косогоре мишку, молодого, готовящегося к первой в своей жизни зимовке без матери. Нагуливая жир и, безусловно, в поисках пищи, медведь вышел на пса. Видно, ему ещё не приходилось встречаться с таким зверем, как собака. Медведь грозно рычал, махал лапами, но с задницы не вставал, будучи уже укушенным. Услышав Сашкин голос, Плутон перестал играть и, нехотя, отвалил. Мишка дождался, пока пёс удалится, встал на задние лапы, заглядывая, далеко ли противник и, убедившись, что расстояние приличное, дал волю обиженному чувству. Он ревел с подвыванием, рыл всеми четырьмя лапами землю, ломал лиственницы, подпрыгивал, кувыркался. Пронаблюдав минуты две эту картину, не единожды виденную, Сашка двинулся дальше.