Клан - моё государство

Сашка не случайно воспользовался оказией. Было три основания для беспокойства. Проверка пограничных кордонов входила в его обязанность, так что рано или поздно, но надо было сходить. Ещё надо было пошарить на одном ключе в Уяне, чуть правее тропы. На обратном пути он собирался это сделать. И ему позарез нужен был личный разговор с караванщиком: где-то в глубине электронных компаний родилось некое чудо, слухи о котором дошли ещё прошлой осенью. Это была вычислительная машина, но не мёртвая, как прежние, а живая, более компактная, что-то вроде телевизора, и с ней можно было общаться с помощью программного теста, который поступал непосредственно с клавиатуры. Чудо это называли компьютером. Сашка хотел заказать себе такую штучку, она стоила много. Ну и попутно – металл. Из трёх же оснований для беспокойства главным было предчувствие. С момента прихода ранней весной на промысел оно не давало покоя, пощипывало изнутри, кололо, и надо было его вскрыть. Это была опасность. Он уже чувствовал, какая она, поэтому двигался скрытно и осторожно; и, чем ближе подходил к кордону, тем сильнее она всплывала. Страха не было, его не могло быть, но разумное чувство сохранения заставляло его выбирать наименее опасную дорогу. Минут за двадцать до первого выстрела он уже знал, что его "пасут" и держат на мушке чужие. Выводя себя под их огонь, он выбирал ход так, чтобы не попасть под перекрестные пули. Это удалось. В мгновение, когда прозвучали выстрелы, он метнулся в сторону, не оставив свинцу надежды. Пули щёлкнули о камни рядом и, низко зажужжав в рикошете, ушли в сторону. Ветра не было. Лёжа, Сашка запалил дымовую трубку, поставив завесу. Нападавшие, видя, что дым скроет место, куда он нырнёт, шарахнули почти в упор по зоне, в которой он находился. Сразу обожгло плечо, а на выходе ударило в спину так, что он упал. Спасли пластины из золота, рассованные в заплечный ранец. Он вскочил, не обращая внимание на боль, и спрятался в кустарнике, прекратив бег и замерев, дожидаясь, когда развеется дым. Идти было нельзя. Засада была плотной, и, чтобы выйти, надо было прострелить проход к Учуру, до которого было километров пятнадцать. C противоположной стороны голос крикнул на непонятном Сашке языке несколько слов команды, и по тому, как люди стали перебежками сужать кольцо, он понял смысл слов. Двигались довольно смело, но в то же время профессионально, хотя не по лесному, видимо, не хватало навыков. Чтобы не капала кровь, Сашка сунул в рану клок ваты из санпакета, глубоко и плотно, было не до перевязок. Сторона, на которую он метнулся, где встал за дерево, была в нужном направлении, к Учуру. По шорохам, он определил, что с его стороны спускается человек десять, цепью, медленно приближаясь и к нему, и друг к другу. Сашка достал отточенную до остроты бритвы полосу металла, а маузер сунул в коробку. Он зарезал ближайшего, чтобы добыть автомат. Полоса вошла в горло, остановившись у позвонков, беззвучно мужик осел. Сняв с мёртвого подсумок и переведя автомат на короткие очереди, Сашка, виляя меж деревьев, побежал в гору, стреляя в опешивших чужаков. Наверху, он отстегнул пустой магазин и сунув руку в подсумок для нового, обнаружил там, кроме двух полных обойм, лимонку. Пустой выбросил в сторону, вслед подсумку, лимонку спрятал в карман, а второй магазин – в сапог. Сзади кучно палили, но пули свистели где-то высоко, выше головы, крутизна взгорка скрывала. Двоих из поднимавшихся первыми, он убил одиночными выстрелами, остальные залегли, а он припустил вниз. Пошла злая гонка. Он убегал, отстреливаясь, они преследовали, стреляя. Кто был в лучшем положении – трудно было определить. "Ночью им не светит, выкусят они у меня. Всех перережу, как курчат,"- думал он, восстанавливая дыхание после очередного рывка. Но не сталось. Неожиданно в перекрест вылетела группа, которую Сашка проморгал, и метров со ста врезала по нему со всех стволов. Не останавливаясь и перекинув автомат через плечо, он отстреливался не глядя, сворачивая за косогор. "Вот суки,- чуть оторвавшись, сказал он сам себе в голос,- навылет и кость не задета." Быстро распоров штанину, он забинтовал ногу. Боли не было совсем. "Потом придёт". Он заорал, проверяя есть ли эхо, как назло оно отсутствовало. "И тут невезуха, мать их'. Он поднялся и побежал, в ноге что-то не срабатывало как надо, но пока ещё неощутимо, почти незаметно. Преследователи шли след в след. "Как волки гонят, загоном. Ничего, на Учуре отыграюсь". Не останавливаясь, он прыгнул с крутого откоса к реке, переворачиваясь, полетел по галечнику и, не раздумывая, бросился в воду. Когда выходил на противоположный берег – обстреляли. Пули цокали в гальку, было далековато. Не дожидаясь, пока попадут, он углубился в лес. Группа съехала по его следу с обрыва и встала, решая, как поступить. Было шесть человек. Трое полезли в воду, трое пошли вдоль берега, течение было быстрым и сильно сносило. Пловцы появились прямо перед ним, оставшиеся на том берегу, присев на корточки и прикрывая ладонями глаза от солнца, всматривались в сторону его берега. Сашка выдвинулся и, когда переплывшие пошли во весь рост, выстрелил. Двое упали, третий кинулся опять в реку. С той стороны по Сашке открыли огонь, но его прикрывал ствол огромной сосны. Пловец был на середине реки, когда Сашка, ничем не рискуя, выстрелил дважды для верности. Вода окрасилась красным.