Клан Одержимого (СИ)

— Да, интересная система. Если кто-то захочет захватить штаб неспящих, даже если он приведет сюда полк, они просто не смогут его найти.

— Согласен.

— Мы уже ходим тут битый час и расположение стен и проходов ни разу не повторилось. Я уже начинаю верить в магию. Но сдается мне, что это не может продолжаться вечно. Давай, вставай. Пошли.

Я подал ему руку и вытянул его, поставив на ноги.

— Смотри. — я указал ему на выбитые на потолке геометрические фигуры. Их раньше не было видно. Это была стрелка, указывающая на ромб с кругом внутри.

— Я тоже могу поклясться, что раньше этого на потолке не было. Я недавно смотрел туда, — ответил кузен.

Мы снова зашагали в сторону, куда указывала стрелка.

А потом в подземном лабиринте будто включили свет.

Сначала мы увидели яркое свечение, от которого стало больно. Мы невольно прикрыли ладонями глаза.

Двигаясь дальше к свету, мы дошли до широких и глубоких мраморных ступеней огромной лестницы, ведущей вверх.

Лестница была залита светом, который слепил зрачки, привыкшие к полумраку.

Мы переглянулись и зашагали по ступеням.

Добравшись до верха, мы очутились огромном светлом бежевом мраморном зале.

В зале находились десять воинов, одетых в черные балахоны с масками, напоминающими череп.

Они окружали трон, на котором сидел человек в расшитых золотом белых одеждах.

Глава 20

Я не сумел сдержаться и немного отпрянул от удивления. Меня холодно встречало знакомое лицо.

Над троном, сзади, на белой стене располагался огромный ромб с полуприкрытым веком.

— Кристофер, что за…, — Аарт убрал шпагу в ножны и сделал шаг вперед.

Человек на троне остановил кузена жестом.

— Как вы уже поняли, Кристофер — это мое не настоящее имя. Меня зовут по-разному: Джон Смит, Александрус Попандополус, Рене Деккар, Витоджо Срадивари, Алонсо Тора и так далее. И только немногие знают имя данное мне родителями при рождении…

Он смотрел на наши нахмуренные лица. До меня начало доходить.

— Мое полное имя Гольят, — его голос звучал очень необычно. Отражаясь эхом от стен огромного зала он бы тверд и надменен, — я вижу вы не удивлены.

— Кстати вы находитесь здесь не потому что вы такие умные и проницательные. А только потому что я так захотел. Мои люди развесили вам указатели. Вы настолько бестолковы, что заметили только один.

Он сделал паузу. Но мы никак не отреагировали на нее.

Если бы я не видел все это собственными глазами, я бы подумал, что я попал в сказку или фильм.

Я все еще был в шоке от того, что встретил брата.

— Тем лучше. Мне придется меньше объяснять. Вообщем, если коротко, то ты, Девитт, сейчас умрешь. Хочешь узнать почему?

— Ну давай, объясни, хотя я не так представлял встречу со своим братом…

— Ты мне не брат! Собачье отродие! Ты никогда не был мне братом! — Кристофер был я ярости, я его не узнавал.

Он подался вперед на этих словах, схватившись руками за поручни трона. Костяшки его кистей побелели, а лицо исказила страшная гримаса.

В другом мире такой крик человека, во власти которого я бы находился, возможно и напугал бы меня, но не сейчас.

Я поискал оттенки страха в своей душе, но не нашел ни капли волнения, даже в самых потаенных ее уголках.

— Не ори. Связки надорвешь. Если у тебя есть претензии — говори. Разберем как мужчина с мужчиной.

— Есть ли у меня претензии? О да! У меня много претензий. Из-за тебя погибло слишком много невинных людей!

— Что это значит? Мне смешно слышать про смерти невинных из уст главы клана, сделавшего убийства своим ремеслом. Я же правильно понимаю, где мы находимся.

— Ты правильно понимаешь.

Я утвердительно кивнул головой.

— Вот и расскажи мне теперь про невинных.

— Ты тупой ублюдок, ты не понимаешь ничего!

— Ну ты же обвиняешь меня, вот и растолкуй, кто конкретно невинно погиб из-за меня.

Я подумал, что он что-то знает о судьбе владельца трактира «у Оленя» и его жены. Я совсем о них позабыл.

— Первым невинным человеком, которого ты убил была моя мать, когда ты только появился на свет.

— Но она была и моей матерью. Не забывай у меня никто не спрашивал хочу ли я появляться на свет такой ценой.

Савва решил заступиться за Девитта, чьей прямой вины в том, что произошло при его рождении, не было.

Кристофер-Гольят перебил меня не дослушав. Он кипел ненавистью ко мне.

— Заткнись! Чучело! Тебе слова не давали. Когда ты родился, в семьях обоих моих родителей тысячи людей были покалечены. Из-за тебя погиби сотни. И ты за это ответишь.

Он тыкнул в мою сторону указательным пальцем.

— Из-за тебя, погибла вся моя родня. Но тебе этого мало…

— Что ты имеешь ввиду? Я не понимаю, — я стоял, убрав катану в ножны и сложив руки на груди.

— Если бы не ты, и твой идиотский, невыполнимый план, то были бы живы мои люди, с твоих картинок. Были бы живы матросы с «Леопольда» и «Сеньора де Анточа». Был бы жив кардинал Августин, прислуга в его доме и твой друг Стас.

Я впервые серьезно задумался о том, что он говорил. Я вспомнил слова Тиельманса о том, что у каждого могли быть дети и потомки, а теперь их не будет.

Мне стало очень тяжело на душе. Мой брат встал, обнажил свой клинок и направился ко мне.