Клан. Разбитые стекла

— Солнышко, это не считка, — донесся ответ на ее невысказанный вопрос. Полупрозрачная ладонь мага мягко отодвинула руки Полины от панели управления, набрала какую-то комбинацию и коснулась светящегося ромба. — Здесь не распространяется звук, все разговоры — только телепатически.

Справившись с первым шоком, девушка уже более спокойно огляделась, все еще не спеша отодвигаться от мага, оставшегося единственным островком уверенности и стабильности. Чуждое сознание деликатно молчало, обозначая лишь свое ненавязчивое присутствие, и совсем не стремилось к захвату ее разума. В нем не было ни давления, ни угрозы. Полина чувствовала и откуда-то знала, что мысленное общение для мага — так же естественно, как дыхание.

— А куда мы летим? Как здесь вообще ориентироваться? — девушка по привычке попыталась задать вопрос вслух, но тишина оставалась такой же звенящей и непоколебимой. Ивашин не солгал — ни единого звука в этом странном призрачном мире она так и не услышала. Но мысли, как оказалось, передают информацию и даже эмоции не хуже слов. Спецназовец так же беззвучно хмыкнул: для него это прозвучало слишком забавно и наивно.

— В Солнечногорск, как и собирались, — мысленно ответил маг.

— А зачем… такие сложности? — не удержалась от вопроса девушка.

— Лина, вот тебе простая задачка: было тридцать восемь вертолетов, половина из которых — иллюзорные, но фактически неотличимые от реальных. Все двигаются с разной скоростью и в разных направлениях. Один из вертолетов связан с линией реальности искомого объекта и скрытно направляется в сторону закрытого города, — в мыслеречи мужчины проскочили нотки веселья. — Как думаешь, в каком из них находится объект?

— Наверное, в том, который в закрытый город летит, — неуверенно предположила Полина.

— Ответ неверный. Правильный ответ — ни в каком.

— А где же тогда этот… объект? — окончательно запуталась девушка.

— А нигде, — ухмыльнулся иерарх. — И никогда. Подпространство — своеобразная изнанка мира, его тень, слепок, набросок. Привычные понятия пространства и времени, даже многомерного, здесь неприменимы. И координаты любого объекта в подпространстве неопределимы в принципе. Их просто не существует, Солнышко. Как и нас — для тех, кто остался там.

— Это как?

— Примерно, как в вашей квантовой механике. Принцип неопределенности Гейзенберга в школе учила?

— Учила, — девушка замолчала, осторожно оглядывая изнанку мира и пытаясь осмыслить сказанное. Но разложить столь необычную информацию по полочкам не выходило. Все это выглядело слишком сложным, чуждым и пугающим. А начальник особого отдела, катающий ее на вертолете и проводящий экскурсии по подпространству, попутно едва ли не на пальцах объясняя невообразимые вещи? Такое Полине даже в голову не пришло бы. Поведение же самого иерарха казалось еще непонятнее, чем странные законы этого… подпространства, и напрочь сбивало девушку с толку. Сначала он обещает ее убить, потом зачем-то учит стрельбе и самообороне. Злится, хмурится, бранит ее непонятными ругательствами, и в то же время на руках носит. Против воли уложил в свою постель, и для чего? Чтобы теплее было, или чтобы сделать массаж? Цинично и безжалостно заявил на нее права, а теперь, как ни в чем не бывало, обсуждает с ней военную технику и квантовую механику. А она, пожалуй, сошла с ума, раз сама жмется к нему, как бездомный щенок. Такая же жалкая, грязная, бесполезная, сама себе обуза. Разве что ленивый не пнет. Но чекист почему-то не пинал. Полина успела повидать мага разным: бесстрастно-равнодушным, сердитым, заинтересованным, сосредоточенным, усталым, циничным, жестким, заботливым. Но так и не могла понять, какой же он на самом деле.

— Солнышко, ты не забыла, что мысли здесь равносильны словам и являются достоянием общественности? — прервала ее размышления мыслеречь мага, оттененная легкой иронией.

— Что? — Полина встрепенулась и залилась краской, запоздало пытаясь ни о чем не думать. Но понимание не помогло избавиться от мыслей. Чем больше она пыталась от них избавиться, тем назойливее они становились, терзая ее, подобно пираньям. Даже слова контролировать получалось не всегда, а уж мысли — и подавно. А осознавать, что ее глубоко личные переживания стали достоянием общественности и развлечением для нелюдей, было и вовсе невыносимо. Что она пытается скрыть от того, кто читает в умах и душах? Страх, неловкость, стыд, от которого хотелось провалиться сквозь землю, если она здесь вообще существует. В сторону мага она опасалась даже взглянуть, чтобы не увидеть в ответном взгляде насмешку и презрение.

— Три тысячи демонов, Полина, — устало ругнулся маг мыслеречью. — Делать мне больше нечего, такой херней заниматься. Ничего нового и удивительного для меня в твоих мыслях нет. Да и Семнадцатому на это плевать — вон, щитами закрылся, чтоб нас не слышать, и линии реальности мониторит. Ваше бесконтрольное мышление у нас вызывает разве что головную боль. Если бы я тебя не осадил — один Хаос знает, до чего бы ты себя накрутила.