Клан Учиха. Возрождение легенды [СИ]

— В последней войне Дейдара сражался бок о бок с Узумаки Наруто и Учихой Саске, моим мужем, — сказала она, строго глядя на детей. Сарада успокоилась и наблюдала за происходящим с интересом, так что Сакуре ничто не мешало попрактиковать учиховский пафос. — Он — один из тех, благодаря кому победа стала возможна.

— Это действительно так, — для пущей убедительности её слов подтвердил Ирука-сенсей. — И запомните: никогда не судите человека по одному только имени. Обращайте внимание на дела.

Сакура, с важным видом кивавшая в такт его словам, замерла. Как он был прав; а она…

— Спасибо, Ирука-сенсей, — прошептала Сакура — и, развернувшись, побежала домой, придерживая Сараду.

В считанные минуты добравшись до территории клана, Сакура лишь махнула рукой на вопросительный оклик Ханы и вбежала в дом, быстро ссадила Сараду в кроватку и, убедившись, что дочка не вывалится, поспешила на поиски мужа. Саске обнаружился быстро, в кабинете на втором этаже, переделанном друзьями в подарок Сакуре на прошлый день рождения. Глава клана Учиха расположился в кресле у камина, просматривая какой-то свиток, — и непонимающе вскинул бровь, когда Сакура встала перед ним, раскрасневшаяся, с лихорадочно блестящим взглядом.

— Саске, прости! — выпалила она. — Я и правда сама себе противоречила. Знаю ведь тебя давно, могла бы сразу понять… — она опустилась перед ним на колени, взяла за руку. — Что тебя гнетёт? Что-то произошло — ты поэтому стал таким колючим, да?

Он ведь всегда был таким: едва что-то в жизни шло под откос, Саске замыкался в себе, на любую попытку завести разговор отвечал резкостью, едва ли не грубостью. То, что он огрызался даже на неё, с которой в последние годы изо всех сил — Сакура знала — старался сдерживать нрав, чтобы не ранить, могло означать лишь то, что дела обстоят очень плохо.

— Надвигается буря, — очень тихо сказал Саске, крепче сжимая ладонь Сакуры. — Свадьба Наруто и Гермионы — последнее, что случится в ближайшее время хорошего.

* * *

Вечером Хана и Итачи выкроили время, чтобы пройтись вдвоём. Во время прогулки Итачи рассказывал истории, которые слышал от Мадары и Первого Хокаге: про их детство, встречи, решение основать деревню — удивительные истории, особенно тем, что слышал их Итачи от непосредственных участников тех событий, легендарных шиноби. Хана слушала его с вежливым интересом, однако никак не могла погрузиться в рассказ, отрешиться от случившегося днём.

Итачи это, конечно же, видел. Сделав долгую паузу, он спросил:

— Хана, у тебя что-то произошло?

Первым желанием было покачать головой. Однако взгляд Итачи, полный искреннего участия, заставил признаться:

— Опять поцапалась с матерью. Она запретила мне подходить к клановым нинкен.

— Вот как, — произнёс Итачи негромко, переведя взгляд на мерно текущие воды речки Накано.

— Это было ожидаемо, — сказала Хана, непроизвольно кладя руку на живот, принявшись его поглаживать, не глядя при этом на мужа. — И не только потому, что мать затаила странную обиду на меня — как глава клана, она не может позволить посторонним шиноби работать с нинкен Инузука. В этом отношении я её прекрасно понимаю, — Хана невесело улыбнулась. — Хотя, признаюсь честно, мне будет очень не хватать возни с псами.

— Прости.

Хана с непониманием посмотрела на супруга.

— За что извиняешься?

— За то, что сейчас скажу, — Итачи остановился, и она последовала его примеру, встревоженная. — С учётом твоего разлада с матерью, теперь не лучший момент, однако отложить этот разговор я не могу.

— Тогда говори, — попросила Хана вдруг севшим голосом.

Итачи сосредоточенно кивнул.

— Хана, пожалуйста, уйди со службы. Не проси объяснений, — он посмотрел ей в глаза, — просто сделай, как я говорю.

— Но поче… — начала она, но осеклась и спросила другое: — Разве мы можем себе это позволить — в финансовом плане, имею в виду? У нас скоро будет ребёнок, а это — большие расходы. Кроме того, часть денег уходит в общий клановый бюджет…

— Мы справимся, — мягко перебил её Итачи. — Я справлюсь с зарабатыванием денег, не беспокойся.

Хана смотрела на него, раздираемая болезненным желанием знать больше, понять причину, почему Итачи так настойчив. Он ведь что-то знает — конечно же, это нечто важное и тревожное, от большинства людей Альянса сокрытое. Вот только что?..

— Прости, Хана. Я действительно не могу объяснить, в чём дело.

Она закрыла глаза, протяжно вздохнула. Когда он так смотрит, так просит, и даже в голосе слышится волнение, искреннее беспокойство за неё, Хана не может отказать. И вовсе не потому, что жена обязана повиноваться супругу. Потому что она, Учиха Хана, бесконечно любит своего скрытного, погрязшего в интригах и тайнах мужа.

— Я сделаю это, Итачи, — тихо сказала она. — Сделаю, если ты просишь. Завтра с утра пойду к Хокаге и попрошу уволить меня.

— Спасибо, — Итачи обнял её и привлёк к себе, очень аккуратно, без давления на живот. Прижавшись щекой к его груди, Хана сказала, бодрясь:

— Это ничего, в селении полно работы помимо выполнения миссий в качестве шиноби. Я хорошо знаю травы, а кроме того могу работать в госпитале…