Клан

В свое время Джон Кеннеди, будучи конгрессменом и сенатором, больше тяготел к первому пути. Позднее на него вступил и Роберт Ф. Кеннеди. Но для младшего из братьев открылся второй путь. Вряд ли это был сознательный выбор — во всяком случае на первом этапе — скорее стечение обстоятельств.

Эдвард Кеннеди просто не мог использовать Сенат как трибуну. Он был новичком в Сенате, всего на всего младший сенатор от штата Массачусетс, младший не только по возрасту, но и по положению, так как другой сенатор от этого штата — старший сенатор — Л.Салтонстолл был избран раньше его. И как младший сенатор и новичок Кеннеди должен был знать, тем более, что это постоянно твердил его брат-президент, что новичков в Сенате видят, но не слышат. Вот это и является управляющим Сенатом правилом старшинства.

Хотя при голосовании каждый сенатор имеет один голос, влияние сенаторов далеко не равнозначно. Например, члены разных комитетов Сената имеют разное влияние, а уж председатели комитетов могут считаться баронами, герцогами или королями, по своей воле проталкивая или навечно хороня законопроекты, проходящие через их комитеты. Ни один сенатор не может стать эффективным законодателем, не попав во влиятельный комитет, а попасть туда можно лишь при учитывании ранга сенатора в системе старшинства, иными словами его стажа в Сенате (в специальных справочниках Конгресса старшинство указывается числами, чем меньше число — тем выше ранг сенатора). Конечно, бывает, что не обходится без элементарного везения, когда в каком-нибудь комитете открывается вакансия, и новичок попадает в престижный комитет в самом начале карьеры, но такое случается редко. В дальнейшем учитывается уже старшинство сенатора в комитете и когда более старший сенатор выбывает из комитета, повышается старшинство более младших сенаторов. Это дает сенатору возможность пройти путь от младшего сенатора до председателя комитета, но надо помнить, что председателем может быть только сенатор от партии большинства в палате.

Конечно, система старшинства далека от идеала, она способна подавить инициативу рядовых членов Сената, и против нее поднималось немало бунтов, но в этой системе есть и немало разумного. Прежде всего она заставляет новичков усиленно учиться. Первый год является годом ученичества, когда сенатор вовсе не выступает с речами. Вновь избранный сенатор должен понять, что Сенат это замкнутый клуб — по крайней мере таким он был в 1960-х годах — где прежние заслуги не учитываются. Это если они есть… И хотя новичка не слышат, его прекрасно видят, оценивая способности к учебе и работе. Только профессионализм открывает путь к доверию и уважению коллег.

Вторая проблема новоиспеченного сенатора заключается в его имени. Он был не просто сенатором от Массачусетса, он был братом самого президента. Коллеги Кеннеди прекрасно понимали, что он-то в любом случае получит доступ в Белый Дом, не зависимо от своих заслуг. Поэтому Кеннеди должен был вести себя особенно сдержано, никак не афишируя свои особые отношения с Белым Домом, что могло бы вызвать досаду коллег, тем более что он все равно не обладал тем влиянием, которое можно было бы предположить. Да, ему были рады в Белом Доме, но так, как бывают рады младшему брату, а не сенатору. Ему даже готовы были дать политический совет, но это дать ему, а не выслушивать от него.

Бенджамин Бредли рассказывал в своей книге о таком эпизоде. Как-то в конце января 1963 года он увидел, как Эдвард Кеннеди что-то говорит президенту, а тот заливается смехом. «Вот мой канал связи с Белым Домом, — заметил потом младший Кеннеди и рассказал, как пытался привлечь внимание президента к некоторым аспектам безработицы в Массачусетсе. — И знаете, что он мне сказал? «Пошел к черту»!».

Но это были мелочи. Эдвард Кеннеди сталкивался и с более серьезными проблемами, которые заставляли задумываться о будущем. Дело в том, что Джон часто раздумывал, что он будет делать после истечения срока своих президентских полномочий. Иногда он думал не заняться ли ему преподаванием в университете, иногда — не вернуться ли ему в Сенат. И вот однажды на приеме в Белом Доме Жаклин Кеннеди спросила Эдварда, вернет ли он старшему брату место в Сенате, когда придет время. Что, спрашивается, можно ответить на подобный вопрос? Кто-то, возможно, просто отшутился бы, кто-то спросил «А с какой стати?», но Эдвард, как преданный брат, сказал, что конечно вернет. Но тут уж, должно быть, президента проняло, и он строго настрого запретил жене так обращаться с его братом и тревожить его насчет будущего.