Клан

Одновременно, армейские доктора рекомендовали провести операцию на позвоночнике Кеннеди и укрепить его стальной пластинкой. Сенатор не возражал, но тут вмешался сам Джозеф Кеннеди. Последние месяцы 1964 года он чувствовал себя на много лучше. После предписанной ему гидротерапии он начал понемногу ходить и часто навещал сына в госпитале. Как только «отец-основатель» услышал о возможной операции, он пришел в ярость. В 1953 году именно такая операция чуть было не прикончила Джона (хирургам тогда пришлось делать вторую операцию, чтобы удалить стальную пластинку). Сколько бы не уверяли врачи, что состояние позвоночника Эдварда существенно отличается от состояния позвоночника Джона, старый Кеннеди и слушать ничего не хотел. «Папа не любит врачей и не доверяет им», — признавался потом Эдвард. В результате от операции пришлось отказаться.

3 декабря Кеннеди впервые встал. Перед этим его затянули почти в двухкилограммовый корсет из кожи и стали, чтобы поддержать неустойчивый позвоночник, затянули столь туго, что он не смог бы даже наклониться, чтобы завязать шнурки на ботинках. Рядом находился взволнованный Джозеф и племянница Роуз Энн Гарган, а так же оба сержанта, готовые в любой момент подхватить Эдварда, если с непривычки ему не удастся удержать равновесие.

Наконец, сенатор начал вставать, и сержанты подошли поближе, но Джозеф гневно замахал на них руками. Он не желал никаких поблажек и потому заявил:

— Уходите. Тед встанет или упадет.

Кеннеди не падал. Опираясь на трость, он сделал шаг, потом еще один. Вместе с отцом он вышел на веранду, где они сфотографировались — старый и молодой, оба опирающиеся на трости и словно бы поддерживающие друг друга, однако не смотря на все улыбающиеся и счастливые.

А 16 декабря 1964 года в морозное и непривычно снежное утро Эдвард покинул госпиталь. Он шел с трудом, заметно волоча правую ногу, недостаток, с которым ему приходилось бороться год за годом. Врачи не верили, что он когда-нибудь сможет ходить без трости, но сенатор сразу же окрестил ее «временной». И вопреки всем прогнозам врачей оказался прав. Постепенно он смог вернуть себе нормальную походку, потом начал бегать, заниматься спортом. Конечно, ему помогло крепкое здоровье и спортивная закалка, но также и воля. Воля воистину железная.

Первая поездка Эдварда после выхода из госпиталя была печальной данью памяти погибшему другу. Вместе со своими помощниками Реем Ла Розой и Эдди Мартином он приехал в Андовер в Массачусетсе, где некоторое время молча стоял над могилой Эдди Мосса. Затем отправился в его дом, где провел около часа, беседуя с его вдовой и детьми. И только после этого сенатор сел в самолет, чтобы вместе со своей семьей отдохнуть в жарком климате Флориды.

Год 1964 подходил к концу.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Братья-заднескамеечники

«Дорогой Бобби Кеннеди.

Я надеюсь, вы позволите вашему младшему брату Тедди баллотироваться в президенты, если он захочет этого, даже если вы сами хотите стать президентом.

Я надеюсь, вы сделаете это, потому что никто никогда не дает прорваться младшим братьям.

Я знаю это, потому что я сам младший.

Ваш друг Мэл С. Чикаго, штат Иллинойс»

из книги «Дорогой сенатор Кеннеди», 1966 г.

В январе 1965 года оба брата Кеннеди принесли присягу как сенаторы Соединенных Штатов Америки, и впервые два брата одновременно занимали места в верхней палате Конгресса США, а Джозеф Кеннеди стал первым американцем, воспитавшим среди своих детей сразу трех сенаторов. Отныне в стенограммах заседаний палаты и комитетов появилось некое новшество. Это других сенаторов отмечали просто как сенатора Макговерна или сенатора Джавитса, братьев Кеннеди различали иначе: сенатор Кеннеди от Массачусетса и сенатор Кеннеди от Нью-Йорка. Было в этом нечто аристократическое!..

Для Эдварда появление в Сенате было возвращением в родной дом. Отныне ему не требовалось доказывать окружающим, что он не избалованный мальчишка, а серьезный политик. Его усердие, а также огромный перевес в полученных на выборах голосах убеждал коллег, что он достойный член сенатского клуба. Законодатели больше не косились на него, не называли снисходительно «Тедди» и вообще встретили с удивительной теплотой и дружелюбием.