Клан

Впрочем, в любой стране из всех трех ветвей власти власть законодательная пользуется наименьшим уважением, не в последнюю очередь потому, что, как правило, люди не понимают, о чем собственно законодатели ведут речь. Но еще чаще рядовые граждане и вовсе не вспоминают о «болтунах», во всяком случае до тех пор, пока не сталкиваются с плохими законами. Тогда они начинают метать громы и молнии в адрес своих парламентских представителей, которые даром проедают деньги налогоплательщиков вместо того, чтобы заботиться об их нуждах. С Робертом происходило то же самое. Дан Гиффорд, работавший в то время на Эдварда, писал: «В сенатских комитетах, на пленарных заседаниях у вас всегда было ощущение, что Бобби вот-вот взорвется. Он обладал огромной энергией, и ему никогда не удавалось ее сдерживать. Было столько дел, которые надо было сделать, и он не мог понять, почему нельзя просто пойти и сделать. Вы всегда чувствовали приближающийся взрыв и это заставляло всех нас нервничать. Его брат Тед был другим. Два совершенно разных стиля. Тед всегда хотел, чтобы все знали, что он стремится сделать, чтобы они понимали, что он тщательно изучает, обдумывает и обговаривает те проблемы, которыми занимается. И это было не осторожностью, это было знанием того, как на самом деле работает Сенат».

Конечно, понять Роберта было можно. Работая в министерстве юстиции, он имел огромные возможности в формировании и проведении правительственной политики, при чем не только в США, но и за их приделами. В Сенате же его положение было совершенно иным. Сенаторы не были его подчиненными. На них нельзя было давить или пытаться выкрутить им руки. У них были собственные интересы, которые далеко не всегда совпадали с интересами Кеннеди, и они готовы были заключать сделки, но Роберт в силу темперамента не способен был торговаться. Однажды, стремясь получить поддержку для внесенного им законопроекта, Роберт обратился к сенатору, который в свою очередь предложил Кеннеди оказать ему одолжение в вопросе, касающемся его родного штата. Не умея договориться с сенатором, Роберт бросился с вопросами к своему младшему брату:

— Есть что-то, что ты делаешь, чтобы получать голоса?

— Ты учишься, Робби, — ответил Эдвард.

Некоторой отдушиной для «генерального директора предприятия» стали слушания в комитетах Сената, в ходе которых сенаторы, изучая ту или иную проблему, задают вопросы свидетелям (экспертам правительства, научных или общественных институтов, людям, так или иначе соприкасающимся с проблемами, и многим другим). Вскоре все заметили, что свидетели боятся агрессивных и жестких вопросов Кеннеди. Но и здесь были свои минусы. Слушания проходят по строгим правилам, и одно из них заключается в том, что сенаторы не имеют права задавать вопросы в тот момент, который кажется им наиболее подходящим, они обязаны ждать своей очереди, а очередность определяется старшинством сенатора в комитете. Было от чего выйти из себя. И не потому ли Роберт столь яростно набрасывался со своими вопросами на свидетелей, что ему слишком долго приходилось дожидаться своего часа?

— И вот таким образом я стану хорошим сенатором? — шепотом поинтересовался как-то Роберт у своего брата, когда оба они участвовали в слушаниях. — Сидя здесь и дожидаясь своей очереди?

— Да, — так же шепотом ответил Эдвард.

— Сколько же часов я должен здесь просидеть, чтобы стать хорошим сенатором?

— Столько, сколько необходимо, Робби.

Единственное, что получалось у Роберта эффективно, так это использование Сената в качестве трибуны и стартовой площадки для своей политической карьеры. И в этом он превзошел даже Джона. В свое время, будучи новичком, старший из братьев не выступал с речами пять месяцев. Эдвард молчал целых четырнадцать месяцев. Роберт не выдержал и четырех недель. Правда, для рекламы он использовал не только Сенат. В 1965 году он штурмовал пик Маунт-Кеннеди в Канаде. Избиратели Роберта были в восторге, чего нельзя было сказать о коллегах. «Горы — это прекрасно, когда Конгресс на каникулах, но во время работы он должен был быть здесь», — возмущался один из сенаторов.