Клановое проклятие

Вместе с чувствами и желанием жить вернулась ненависть. Он знал, что сам по себе был не способен на подобный поступок. Значит, надо найти того, кто виноват в случившемся, и разобраться с ним так, как он того заслуживает. Такая ситуация, очень понятная любому мужчине, почти совсем его успокоила: если есть ясная и очевидная цель, любое испытание всегда легче перенести. Когда мужчина устремлен кому-то начистить физиономию, времени и внимания на душевные переживания уже не остается.

Сокамерникам Мэлокайна принесли обед – миски с варевом, которое условно называлось «супом», и по куску хлеба. Ликвидатору не принесли ничего.

– Я что, еще не на снабжении? – поинтересовался он.

– Заткнись, – холодно ответил ему представитель закона, стоявший у решетки, заменявшей дверь. – Когда признаешься, тогда и получишь пайку.

Мэл пожал плечами и сел спиной к решетке. Он умел подолгу поститься и знал, что не помрет от голода за пару-тройку дней. Может потерпеть и больше, если в том возникнет нужда. Он знал, как себя вести, если с едой напряженно – надо поменьше двигаться и терпеть.

Он не пытался качать права (смутно догадываясь, что подобная ситуация только порадовала бы рьяных полицейских), ничего не требовал, даже звонка родственникам или адвоката, хоть и знал, что имеет право и на то, и на другое. Если бы законники хотели предоставить ему положенное, они сказали бы сами. А так бессмысленно настаивать – он просто еще пару раз получит по ребрам.

Его морили голодом только три дня, а потом все-таки принесли еду. Мэлокайн не знал, что все эти дни отец упорно пытался добиться встречи с ним. Сперва упирал на родственную связь с арестованным – полицейские лишь разводили руками – потом на свое положение адвоката.

– Ну, и что мне твой адвокатский диплом? – откровенно сказал ему один из полицейских. – Плюнуть и подтереться. Ты – отец этого придурка, а значит, не можешь представлять его интересы в суде.

– Положим, его интересы будет представлять какой-нибудь другой юрист, – невозмутимо ответил Мэльдор, игнорируя хамство, за которое в другой ситуации ухватился бы обеими руками. Он нутром чуял – сейчас лучше избрать другой путь. – И вы обязаны пустить к нему защитника.

– С чего это? Он пока еще не подследственный.

– Хорошо, тогда предъявите мне постановление. В чем обвиняют моего сына?

– А вы не знаете? – сообразив, что имеет дело с профессионалом, представитель закона решил обезопасить себя и стал немного более вежливым. – Он обвиняется в изнасиловании. В изнасиловании собственной дочери. Кстати, вы обязаны привезти девочку на обследование в центр судмедэкспертизы.

– Я ничего не обязан, – возразил Мэльдор. – Девочка находится в полном порядке, и ее решительно никто не насиловал.

– Интересное заявление. А доказательства?

– Я представлю доказательства, как только мне предъявят постановление.

– Слушай, парень, никаких условий ты мне ставить не можешь, – разъярился полицейский.

– Ладно. Никаких условий. Но и я тогда без всяких условий пойду по самому что ни на есть законному пути. И не надо мне рассказывать сказок. Адвоката вы обязаны пустить к любому арестованному. Даже если он и не находится под следствием. Тем более если он не находится под следствием.

Юрист скоро доказал, что он прекрасно знает законы. Жалобы во все инстанции посыпались градом. Мортимер не пытался обвинять представителей закона в чем бы то ни было серьезном, ничего не приписывал, не пытался сгущать краски, как делало подавляющее большинство жалобщиков, он жаловался лишь на препоны, чинимые ему и адвокату, которого он нанял («нанял» – сильно сказано, поскольку Мэльдор обратился к родственнику, и, само собой, ничего ему не платил).

Может быть, на эти жалобы и не обратили бы внимания, но юрист был слишком опытен. Он знал, куда и как жаловаться, как вести себя, и скоро законники, стремившиеся любым способом осудить ликвидатора, поняли, что не на того нарвались. Им пришлось прекратить морить его голодом – в любой момент можно было ждать комиссии и проверок – и пришлось допустить к нему адвоката. Пусть под присмотром представителя клана Блюстителей Закона, в присутствии полицейских, готовых вытолкать юриста, если он вздумает вести дело как-то не так.

Но Райвен Мортимер, отличный специалист, который сам вызвался помогать родичу, даже не стал разговаривать с Мэлокайном, понимая, что толкового разговора в присутствии посторонних вообще не получится. Он сразу, ни слова не говоря, зарылся в документы. Этого хватило с избытком. В документах он сразу отыскал такое количество нарушений, что в два счета мог доказать в суде, что само задержание было незаконным.