Клара Ассизская

– Я молюсь об этом, потому что чувствую, что Бог ожидает этого от меня. Моя молитва нужна ей так же, как эти камни, которые ты носишь.

Он опустил глаза и задумчиво нахмурился.

– Ты воистину созидаешь, – произнёс он.

В этот момент подлетела стайка голубей, с шумом рассекая воздух крыльями. Дуновение ветра коснулось лиц Франциска и Клары, они улыбнулись друг другу и голубям, затем наклонились и собрали в узел рассыпавшиеся камни.

– Отчего ты так изменился? – спросила Клара.

– Мир, в котором я жил, – не настоящий, а я хочу жить, – ответил он, взваливая ношу на спину.

Вскоре Клара уже сбегала по тропинке вниз, к лугам за стенами города. Она видела затянутые таинственной голубой дымкой поля, сады, светлые крыши домов, построенных из камней и глины. И вдруг ей показалось, что, будь на ней широкий плащ из овечьей шерсти, такой, как у пастухов и какой она видела на Франциске, она могла бы взлететь над долиной. Она встала бы на косогоре, подняла бы руки к небу, как птица, расправляющая крылья, и поднялась бы над землей, паря в воздухе. Она оглядела себя, посмотрела на подол шёлкового платья, обшитый золотой тесьмой, на туфельки с серебряными пряжками, и всё это показалось ей каким-то пустым и ничтожным. Её охватила печаль. Она понимала, что это чувство – результат некоей неудовлетворенности, какого-то желания, высказать которое она не могла.

* * *

Воспоминание о разговоре с Франциском не давало Кларе покоя. С того дня она думала о Бернардоне больше, чем о ком-либо другом. Произошедшая с ним перемена показала, что он знает, куда идти, чтобы утолить жажду, что он изменился именно для того, чтобы обрести тот единственный путь, на котором можно найти смысл своего существования, уверенность, что пришел на свет именно для того, чтобы идти по этой дороге, даже если бы цель была недосягаема. «Ни одна цель, если она действительно великая, идеальная, не может быть достигнута, но лишь для такой цели стоит жить, – думала она. – Осмысленная, целенаправленная жизнь неотделима от страдания, потому что стремление к чему-либо и созидание – это всегда страдание. А самое важное – это то, что нет другого счастья, кроме постоянной жажды и созидания. Бог оценивает людей по их воле и их поступкам».

Клара часто вспоминала паломничество к санктуарию Архангела Михаила на горе Гаргано[3]. Она несколько недель путешествовала по Италии, видела голубое море и величественные горы, поднимающиеся к небесам. Она шла среди всего этого великолепия, погруженная в свои мысли, которые в видимом мире создавали мир невидимый и простирались дальше, чем бесконечный океан и неприступные горы. «Какой мир прекраснее?» – думала она. Рядом с ней шли Ортолана, Пачифика де Гуэльфуччо и множество других паломников.

«Каждый из нас несёт в окружающий мир свои мысли, свою сущность», – размышляла Клара, глядя на их ноги, покрытые известковой пылью, на их загоревшие на солнце лица и слипшиеся от пота волосы. И она подумала, что, идя вот так, они внешне становятся некрасивыми, но их внутренний мир приобретает силу и красоту и что борьба с телом укрепляет дух.

Клара часто размышляла, погружаясь в свои мысли, но одновременно она многое видела, ведь она была молода, проницательна и в делах руководствовалась прежде всего разумом. Она видела на вершине горы неприступный замок норманнов, мощные стены которого обеспечили победу над злом, воплощённым в сарацинах. «Ни добрый, ни злой дух ничего не могут сделать без материи, – думала она, – но для того, чтобы действовать, им не хватает чего-то видимого, осязаемого. Всё имеет физическую основу. А то, что не соответствует её изменениям, затемняет образ идеи, запутывает её, излишне усложняет».