Клара и мистер Тиффани

Мистер Митчелл сидел, погрузившись в глубокое размышление, пока я добавила еще несколько цветков к колонке глициний. Кисти не должны свисать рядом, подобно шеренге солдат, выстроившихся на перекличке. Некоторые должны быть выдвинуты впереди других, некоторые задвинуты назад, некоторые расцветать выше. Трудность состояла в передаче на плоскости пространства между кистями, которое человек видит глазами.

— Поскольку узор будет повторяться пять раз по окружности абажура, это сократит затраты моего времени, — утешила я его.

Пристальный взгляд мистера Митчелла упал на мою гипсовую модель новых часов.

— Вы искренне полагаете, что кто-то купит подобные часы?

— Совершенно уверена. Они более оригинальны, нежели любые часы в демонстрационном зале.

— Так и есть. Странные небольшие часы, для музея. Но покупатели желают французские часы, белые с золотом, которые продадут за четверть цены от ваших. Ваша модель никогда не найдет сбыта.

— Не спешите с выводами, мистер Митчелл. Позаботьтесь о том, чтобы не иметь дурацкого вида, когда их купят.

Он пододвинул свой табурет еще ближе.

— Если бы вы могли удовлетвориться употреблением вашей оригинальности для нескольких несложных вещиц, вы бы делали нечто полезное, вместо того чтобы пускаться в подобного рода авантюры.

Саркастическая манера, с какой мой гость произнес слово «оригинальность», вызвала у меня зубовный скрежет. Вдобавок он взмахом руки очертил все вокруг в моей студии, будто это отбросы.

— Но мистер Тиффани, который является как вашим работодателем, так и моим, напутствовал меня на создание новых разработок ламп.

Он намеренно поставил свой локоть прямо в середине моего эскиза с глициниями, смяв его. Я толкнула его руку, чтобы освободить свой рисунок, и посмотрела так, что даже последний чурбан должен был ощутить полное отсутствие расположения с моей стороны.

Нежданный посетитель пробубнил заговорщическим шепотом:

— Мистер Тиффани вскоре отправится на отдых. Чего я хочу от вас, пока он будет в отлучке, так сказать, втихомолку, так это разработки некоторых простых, более дешевых вещиц, которые можно изготовить значительно быстрее, без такого количества мелких деталей. — Он посучил пальцами в направлении моего рисунка с глициниями в масштабе один к пяти.

— Какие, к примеру?

— Подсвечники, чернильницы, поддоны для булавок, наборы для письменного стола. Если вы разработаете несколько несложных бронзовых предметов, которые подходили бы мне, без мозаики, то я бы обеспечил их производство, пока мистер Тиффани в отъезде. Гарантирую, они найдут сбыт. Это послужит для него доказательством, что более дешевая продукция дает прибыль.

Какой же мерзкий оборот приобретает история! Но он не был моим боссом.

— Более дешевая продукция не принесет ему наград. Давайте увидимся на Парижской выставке, если вы так настроены.

То, как я отчеканила свои слова, дало бы понять любому наделенному чувствительностью человеку, что разговор окончен, и я поэтому возобновила работу над глициниями. Когда-нибудь у меня будет свое веское слово. Через минуту я оторвалась от творчества, чтобы увидеть окруженный венчиком волос лысый купол его деревянной башки исчезающим в дверном проеме. Митчелл словно наслаждался самообманом одержанной им победы. Я бы с удовольствием натыкала булавок в эту бахрому его волос.

Книга четвертая 1900–1903

Глава 25 Рубин

Девиз кануна нового тысячелетия «Долой старый год и вперед в Новый!» был у всех на устах. Готовилось нечто из ряда вон выходящее. Обитатели пансиона мисс Оуэнс высыпали на Ирвинг-плейс, даже супружеская чета Хэкли и хрупкой конституции Фрэнси. Закутанные в шарфы, мы изливали накопившиеся за день чувства, из наших ртов вылетали облачка пара.

— Новый век требует новых идей, — промолвила Мерри.

— Правильно! Ожидаю стол получше! — закричал Джордж, и Мерри шутливо шлепнула его по щеке.

Мы заливались смехом. Мы пели. Мы влились в поток, направляющийся к центру, и приветствовали незнакомых как старых друзей. Фрэнси завела разговор с мальчишкой — продавцом газет о заголовках, доктор Григгз заигрывал с продавщицами, а Элис взяла за руку женщину в платке. В море людей, заполонивших парк при Городском совете, мы изо всех сил напрягали наш слух, чтобы услышать послания от монархов Европы о новом веке мира, дипломатии и процветания, зари надежды для масс.

Мэр Ван-Вик произнес речь, напоминая об оптимизме первых голландских поселенцев и бурном расцвете торговли с открытием канала Эри, что вызвало взрыв предпринимательской энергии в завершающемся как раз сейчас веке.

— Нью-Йорку уготована судьба стать культурной столицей мира, — заявил мэр. Вот оно — столкновение приверженцев торговли и искусства, пробуждение и тех и других на этой твердыне между двумя реками!

Сводный хор любительских обществ спел новую песню «Прекрасная Америка», и, как только пробило полночь, здание Городского совета озарилось тысячами электрических огней.