Теперь появились другие машины, и, в отличие от улицы перед магазином, они ехали в обе стороны. Встречные машины возникали вдалеке и неслись в нашу сторону, но водители никогда не ошибались, и никто с нами не сталкивался. Вскоре все вокруг начало меняться с такой быстротой, что упорядочивать эти картины стало затруднительно. В какой-то момент одна секция сделалась наполнена машинами, тогда как соседние секции были заняты частями дороги и окружающего поля. Я, как могла, старалась сохранять при переходе из одной секции в другую гладкую линию дороги, но картины менялись постоянно, и в итоге я сдалась и позволила дороге всякий раз, как она пересекала границу, прерываться и начинаться заново. Несмотря на все эти трудности, окружающий простор, обилие видов и огромное небо очень сильно меня взволновали. Солнце часто закрывали облака, но иногда я видела Его фигуры, протянувшиеся поперек долины или ровного участка земли.
Когда Мама заговорила снова, было понятнее, что ее слова обращены ко мне.
– Славно иной раз, наверное, не иметь никаких чувств. Я тебе завидую.
Я обдумала это и сказала:
– Мне кажется, у меня много чувств. Чем больше я наблюдаю, тем больше чувств мне доступно.
Неожиданно она засмеялась, я даже вздрогнула.
– В этом случае, – сказала она, – тебе, может быть, не стоит так усердствовать в наблюдении. – Потом добавила: – Прости меня. Не хотела тебя обидеть. Я уверена, что чувств у тебя хватает.
– Когда Джози сейчас не смогла с нами поехать, я почувствовала печаль.
– Ты печаль почувствовала. Ладно. – Она замолчала – возможно, сосредоточилась на езде и на встречных машинах. Потом сказала: – Было время, не так давно, когда я думала, что чувствую все меньше и меньше. Каждый день чуть поменьше. Я не знала, рада я этому или нет. Но сейчас, последнее время, я, кажется, делаюсь сверхчувствительна ко всему. Клара, посмотри налево. Ты там как, в нормальном состоянии? Посмотри налево, туда, вдаль, и скажи, что ты видишь.
Там, где мы сейчас ехали, земля не поднималась и не опускалась, и небо все еще было очень большим. Я видела плоские поля, ни сараев, ни фермерских машин, и эти поля протянулись далеко. Но у горизонта было что-то похожее на небольшой город, состоявшее из одних металлических ящиков.
– Видишь? – спросила Мама, сама не отрывая глаз от дороги.
– Это далеко отсюда, – сказала я. – Но я вижу какую-то деревушку. Может быть, там делают автомобили или еще что-нибудь.
– Неплохая догадка. На самом деле химический завод, и довольно-таки передовой. Кимбалл Рефриджерейшн. Хотя вопреки названию к холодильникам они уже не один десяток лет отношения не имеют. Из-за этого завода мы, собственно, тут и поселились. На нем работал отец Джози.
Хотя до металлических ящиков по-прежнему было неблизко, я могла теперь разглядеть трубы, соединявшие здания между собой, и другие трубы, торчавшие в небо. Чем-то все это напомнило мне ужасную КОТЭ-машину, и мне стало тревожно из-за Загрязнения. Но тут Мама сказала:
– Там хорошее место. Чистая энергия на входе, чистая энергия на выходе. Отец Джози там когда-то был восходящей звездой.
Потом городок из металлических ящиков пропал из виду, и я опять села прямо.
– Мы сейчас отлично ладим, – сказала Мама. – Почти друзья, можно сказать. Для Джози это хорошо, конечно.
– Хочу спросить, работает ли Папа до сих пор на холодильном заводе.
– Что? О нет. Он был… заменен. Как и все прочие с ним. Он был блестящий талант. Был и есть, разумеется. Мы с ним лучше ладим сейчас. Это важно для Джози.
После этого мы некоторое время ехали молча, дорога стала круто подниматься вверх. Потом Мама поехала медленней, и мы свернули на узкую дорогу. Когда я в очередной раз посмотрела вперед между сиденьями, новая дорога показалась мне лишь ненамного шире самой машины. Перед нами, прочерчивая гладь дороги, тянулись слякотные параллельные линии от более ранних колес, и с обеих сторон нас обступали деревья, как здания на городской улице. Мама вела машину дальше по этой узкой дороге, и хотя мы ехали не так быстро, я задавалась вопросом, что случится, если другая машина поедет нам навстречу. Потом мы сделали еще один поворот и остановились.
– Все, Клара. Дальше пешком. Сможешь?
Когда мы вышли, я почувствовала прохладный ветер и услышала птиц. Вокруг нас, когда мы поднимались по тропе с камнями и комьями глины, было еще больше дикорастущих деревьев. Мне приходилось остерегаться, но я держалась за Мамой, и немного погодя мы прошли между двумя деревянными столбами, за которыми начиналась новая тропа. Она шла все вверх и вверх, и Маме часто надо было останавливаться и ждать меня. Мне подумалось тогда, что, может быть, она все-таки правильно посчитала, что эта поездка будет слишком трудна для Джози.