Кларджес

Кудеяр задержался у газетного киоска, где, помимо прочего, был установлен экран электронного каталога Центральной библиотеки, и просмотрел указатель. Он выбрал два трактата, посвященных общим вопросам психологии, и один справочник, содержавший подробное описание организационной структуры психиатрических учреждений и порядка управления ими. Набрав кодовые номера этих книг, он опустил флорин в прорезь автомата и уже через минуту получил три микрофильма в прозрачных пластиковых конвертах.

Продолжив спуск на лифте до уровня земли, Кудеяр вступил на движущийся тротуар Аллеманд-авеню и доехал до переулка Фариота.

Утреннее радостное возбуждение иссякло; Кудеяр устал и проголодался. Приготовив ужин, он поел, лег на кушетку и задремал на пару часов.

Когда он проснулся, квартира показалась ему безрадостной, тесной и неуютной. Взяв с собой микрофильмы и очки для их просмотра, он вышел под вечернее небо.

Прогулявшись по площади Эстергази, он повернул — просто по привычке — в направлении кафе «Далмация». Дворик перед Актуарием, темный и пустой в этот поздний час, казалось, полнился отраженными шорохами шагов дневных прохожих. Клеть Позора все еще висела над двориком, в ней все еще сидела сгорбленная старуха. Ее должны были освободить в полночь.

Кудеяр заказал чай с печеньем, приправленным горечавкой, и занялся изучением трактатов.

Через некоторое время он оторвался от чтения и с удивлением заметил, что кафе почти заполнилось. Было одиннадцать часов вечера. Кудеяр вернулся к просмотру текстов.

За пятнадцать минут до полуночи все столики были заняты мужчинами и женщинами, смотревшими куда угодно, но только не друг другу в лицо.

Кудеяр больше не мог игнорировать происходящее. Он вгляделся в тени на площади Эстергази. Там ничто не шелохнулось. Но все знали, что там прятались извращенцы.

Наступила полночь. Разговоры в кафе умолкли.

Клеть Позора покачнулась и опустилась. Стоявшая в ней старуха схватилась обеими руками за чугунные прутья, выглядывая наружу.

Клеть прикоснулась к мостовой, ее передний сегмент откинулся вверх — узницу освободили. Срок ее публичного наказания истек.

Все сидевшие в кафе чуть наклонились вперед и задержали дыхание.

Старуха вышла из клетки и стала осторожно пробираться вдоль фасада Актуария в направлении Бронзовой улицы.

Рядом с ней на мостовую упал камень, за ним — второй и третий. Четвертый попал старухе в бедро.

Несчастная побежала — из темноты на нее обрушился целый камнепад. Один из камней, величиной с кулак, ударил ее в затылок. Старуха споткнулась и упала.

Камнепад продолжался — она лежала и вздрагивала от каждого попадания.

Но вскоре она сумела подняться на ноги, нагнулась, закрывая голову руками, бросилась к Бронзовой улице и скрылась за углом.

«Ммф! — отреагировал свидетель расправы, сидевший за соседним столиком. — Так-таки сбежала».

Другой отозвался голосом, полным укоризны: «И ты об этом сожалеешь? Чем, после этого, ты лучше извращенца?»

«Сколько их там? Камни падали градом!»

«Извращенцев становится все больше».

«Извращенцы, авгуры, пифии, хрен с маком… Что с нами будет? Не знаю, не знаю…»

VI

1

На следующее утро Кудеяр явился в паллиаторий без опоздания, каковое обстоятельство заставило его с горечью подумать: «Я уже такой же, как остальные ничтожества, жаждущие статуса!»

Базиль Тинкуп был чем-то занят и отсутствовал; Кудеяру пришлось иметь дело с курносым психотерапевтом.

Каддиган, сидевший за столом, продвинул к нему какой-то распечатанный документ: «Будьте добры, заполните эту форму».

Кудеяр просмотрел эту бумагу и нахмурился. Каддиган рассмеялся: «Заполните. Это ваше заявление с просьбой о приеме на работу».

«Но я уже работаю фельдшером», — возразил Кудеяр.

Психотерапевт с трудом сдерживал нетерпение: «Нет никаких причин для беспокойства — заполните форму, и дело с концом».

Кудеяр нацарапал несколько слов в пробелах, проставил прочерки и вопросительные знаки напротив тех вопросов, на которые он предпочитал не отвечать, и бросил документ на стол: «Вот, пожалуйста — история моей жизни».

Каддиган взглянул на заявление: «Возникает впечатление, что вся ваша жизнь — один вопросительный знак».

«Это не имеет практически никакого значения».

Каддиган пожал костлявыми плечами: «Вы очень скоро обнаружите, что местное руководство придирается к любым нарушениям правил. Это, — он указал на заявление Кудеяра, — подействует на них, как красная тряпка на быка».

«Возможно, местное руководство нуждается в стимуляции».

Психотерапевт ответил пристальным холодным взглядом: «Фельдшеры редко стимулируют руководство, не сожалея о последствиях».

«Надеюсь, я недолго останусь фельдшером».

Каддиган бледно усмехнулся: «В этом я не сомневаюсь».

Наступило краткое молчание, после чего Кудеяр спросил: «Вам приходилось работать фельдшером в свое время?»